Помещицы из будущего

Мы с Таней поднялись наверх, захватив с собой кружку молока и кусок пирога, чтобы старая цыганка хоть что-то поела. Она все так же сидела на полу и, казалось, дремала. Но стоило нам переступить порог, как старуха резко выпрямилась.

- А-а-а… Это вы… - она посмотрела на внука покрасневшими глазами, словно желая убедиться, что с ним все в порядке. – Рома где?

- Они ушли копать могилы, - тихо сказала я, и цыганка кивнула, но больше не проронила и слезинки. Видимо, она уже все выплакала. – Скоро приедет доктор. Он осмотрит Сашко и назначит лечение.

- Была у нас в таборе одна цыганка, которая могла любую хворь излечить, так в прошлом годе ее конь затоптал… - равнодушно произнесла старуха. – Теперь некому рома лечить…

Таня поставила поднос с едой на столик и подошла к Сашко.

- Я посмотрю на его голову, хорошо?

Его бабка ничего не ответила, и подруга присела рядом с парнем. Она осторожно ощупала его голову, приподняла веки, после чего повернулась к старухе.

- Вы даете ему что-то, ведь так?

- Даю. Настойку, чтобы он спал, - ответила цыганка. – Сон ведь лечит…

- Ну, в чем-то она права, - сказала мне подруга, поправляя на Сашко одеяло. – У него закрытая черепно-мозговая, скорее всего не особо тяжелая. Поэтому сейчас седативные, обезболивающие, снотворные препараты самое то. Его рвет?

Она снова посмотрела на старуху.

- Сейчас нет. Говорю же тебе, травяной настой даю, - цыганка внимательно наблюдала за Таней. Наверное, ее заинтересовали незнакомые слова, которые та произносила. – Настои у меня с собой.

Старуха порылась за пазухой и извлекла оттуда два больших пузырька с темной жидкостью.

- Что в них? – Таня взяла один, открыла и поднесла к носу. – На водке?

- А то… - хмыкнула цыганка. – Оно с водкой получше-то будет, чем отвар… В этом мята, мелисса, ноготки, душица, лист березовый, полынь, крапива, хвощ, кора крушины, сальвия, сердечник, малина да терн. Чтоб нутря не выворачивало.

- Пока не давайте ему сонные травки. Сашко в себя прийти нужно. Поесть что-нибудь, – Таня вернула ей пузырек. – Скажу Евдокии, чтобы она бульон сварила.

- Странные вы, барышни… - цыганка так смотрела на нас своим черными, глубокими глазами, что у меня по позвонку пробегали мурашки. – Никто бы и не подумал с рома носиться… А вы как блаженные… Чужие этому миру.

Она была права, и от ее проницательного взгляда становилось не по себе. А может, спросить у нее о том, что не дает мне покоя?

Но в этот момент в комнату заглянула Глашка и с любопытством уставилась на нас. Шея девушки вытянулась, когда она пыталась рассмотреть Сашко за Таней, делая ее похожей на гусыню.

- Тебе чего? – я сердито посмотрела на нее. – Чего замерла?

Глашка растерянно моргнула, а потом затараторила:

- Там Петр Дмитриевич прибыли! Вас желают видеть! Волнуется. Видать, что-то сурьезное! А я говорю: «Ваша милость, вам обеих барышень звать?» А он так грозно: «Елизавету Алексевну позови!», а я…

- Все, достаточно, я поняла! – прервала я этот неиссякаемый поток, льющийся из ее рта. – Сейчас спущусь.

Оставив Таню со старухой и Сашко я вышла из комнаты, недоумевая, что понадобилось рыжему Петру и почему он взволнован. Неужели еще что-то приключилось? Мало того, что есть…

Петр Дмитриевич стоял у окна в гостиной, и когда я вошла туда, быстро направился ко мне.

- Елизавета Алексеевна! Я все знаю!

О Господи… что он знает?

Я застыла в напряженном ожидании.

- Но что с вами? – молодой человек нахмурился, глядя на мой фингал. – Откуда это?!

Я вздохнула и принялась снова рассказывать историю о неудачной уборке. Петр слушал меня, хмурясь все больше, а потом сказал:

- Вы очень неосторожны, Елизавета Алексеевна… Для этого есть слуги. Зачем же заниматься такими вещами самим?

- Вы хотели мне что-то сказать? – мне не терпелось узнать, что он все-таки знает. Что заставило его примчаться в усадьбу?

- Да. Конечно! Потоцкая хочет взять над вами опеку и отправить в монастырь на год! – выпалил он, сжимая кулаки. – Вы представляете?!

- Что-о-о? – удивленно протянула я. – Как это в монастырь???

- На год, чтобы вы пожили там, трудились во имя Господа, учились у монахинь шитью да терпению, - процедил Петр сквозь зубы. – И ведь отец поддержал ее!

- Ваш отец? – я ничего не понимала. Какое отношение ко всему этому имеет отношение отец Петра?

- Да! Он ведь член совета! – воскликнул молодой человек. Он был возбужден, бледен и явно вся эта история вызывала в нем целую гамму негативных эмоций. – Все, кто состоит в нем, уже выслушали планы Дарьи Николаевны и остались довольны! Они считают, что Потоцкая все делает правильно!

Петр закатил глаза, оттопырил мизинцы и точно скопировал интонацию барыни:

- «Я озабочусь делами усадьбы, дабы приумножить капиталы сирот Засецких, а они тем временем станут набираться умений и покорности в Божьем месте. Это, несомненно, пригодится девицам в будущем, особенно когда они выйдут замуж за достойных людей».

Несмотря на неприятные новости, я не смогла удержаться от смеха. Это было действительно смешно.