Поместный собор Русской Православной церкви. Избрание Патриарха Пимена

Во время наших встреч на Соборе митрополит Иосиф много мне рассказывал про свою жизнь, про то, как он жил все эти годы в СССР. Впрочем, в рассказах о своих сидениях в лагерях, сроках и арестах, он избегал подробностей. Вообще, он с большей охотой говорил о настоящем, чем о прошлом.

– Часто я себя спрашиваю, – говорил он мне, – правильно ли мы делаем, что молчим и не изобличаем открыто то, что творится у нас в Церкви. А какие она сегодня переживает трудности! Иногда мне становится противно, и я хочу все бросить и уйти на покой. И совесть меня упрекает, что я этого не делаю. Но потом та же совесть говорит мне, что нельзя бросать верующих и Церковь, они во мне нуждаются. А ведь выступать с обличением или даже открыто критиковать существующие у нас в стране церковные порядки – это значит, в лучшем случае, быть сразу отстраненным от всякой церковной деятельности. А что изменится? Ничего не изменится… Вот я и стараюсь, пока есть силы, тихо трудиться для Церкви. Служу часто, каждый раз проповедаю, объезжаю приходы, говорю с мирянами. У меня сорок пять приходов, разбросаны они все на громадном пространстве Казахстана. Ведь в мою епархию входят девятнадцать областей, так что мне приходится иметь дело с девятнадцатью уполномоченными. Расстояния колоссальное, часто более тысячи километров…

Патриарх Московский и всея Руси Пимен

– На чем же Вы, Владыко, разъезжаете? – спросил я.

– У меня две машины. Стараюсь как можно чаще говорить со священниками, назначать хороших и удалять плохих. А главное – служить часто литургию и молиться за всех.

– Скажите, а как складывается Ваша личная жизнь? Не обижают Вас?

– Сейчас нет, – ответил он. – Живу в отдельном хорошем доме. Развожу в моем саду розы, у меня их более ста сортов. С уполномоченным отношения хорошие.

– А правда, что он даже предлагал Вам выставить Вашу кандидатуру в Патриархи? – спросил я митрополита Иосифа.

– Да, это чистая правда. Но на это я никогда не соглашусь. Во-первых, слишком уже стар, а затем, у меня нет богословского образования… да и светское маленькое. Не хочу, чтобы меня потом в Синоде укоряли за невежество, заставляли бы соглашаться с их мнениями на том основании, что они – богословы, а я – неуч и должен их слушать.

В последующие дни Собора мне пришлось еще два раза беседовать с владыкой Иосифом. Случилось так, что мне необходим был совет, и я обратился к нему за таким духовным советом. Дело в том, что некоторые архиереи, участники Собора, в разговорах со мною убеждали меня больше не выступать по вопросу о «постановлениях 1961 года», они настаивали на том, что это повредит Церкви. Я был в полном недоумении, что делать и решил посоветоваться с митрополитом Иосифом.

– Владыко, – спросил я его, – меня некоторые здесь отговаривают выступать о «постановлениях». Что Вы об этом думаете?

Ответ митрополита Иосифа был очень энергичным и решительным:

– Тот, кто Вас отговаривает, – сволочь!

– Так, по-вашему, нужно продолжать настаивать?

– Да, продолжайте говорить и бороться за Церковь, даже если Вам придется за это пострадать. Благословляю Вас от имени Церкви и верующих на этот подвиг! Я знаю, что Вам это дорого далось, на Вас будут нападать, но продолжайте.

Вот что ответил мне митрополит Иосиф. Я был тронут прямотой слов престарелого митрополита и благодарен за его нравственную поддержку.

В день, когда происходило обсуждение прочитанных докладов и выступали записавшиеся накануне ораторы, во время обеденного перерыва, митрополит Иосиф сам ко мне обратился. Надо сказать, что все эти выступления не отличались новизной и оригинальностью, а по большей части смахивали на трафарет и сводились к пересказу прочитанных докладов. В докладах обходились все острые вопросы, церковная жизнь в них мало отражалась, и потому они были лишены подлинного интереса. И вот, подойдя ко мне во время перерыва, митрополит Иосиф, в свойственных ему ярких выражениях, отметил именно эту скуку и безличие: «Опять нас будет сегодня тошнить от этих обсуждений!»

И действительно, послеобеденные выступления дали повод для таких «характеристик».

Хочу отметить, что как личность митрополит Иосиф производил впечатление жизнерадостного человека, склонного пошутить и даже поюродствовать. Конечно, возраст чувствовался, и видно было, что он много пережил. Однако в нем не было ничего сломленного, трагического, жуткого даже, что можно увидеть на лицах людей, просидевших в лагерях. В нем можно было увидеть редкое сочетание старца и юродивого провидца в лице

архиерея Церкви Христовой. Эта склонность «поюродствовать» даже рассматривалась некоторыми как одна из причин, почему Владыка Иосиф не подходит для Патриарха. И вот какое странное замечание я услышал от одного видного и культурного архиерея: «Посмотрит он на Вас, а потом неожиданно скажет, да так точно… А глаза-то светлые-светлые, для Патриарха такие реакции ни к чему, даже неудобно».