Помяни черта! (СИ)

— Великолепная садовница спешит? — тихо поинтересовался слизень. Я замерла, во-первых: от восторга — «великолепной» меня не часто кличут, а во-вторых: от ужасной мысли… это откуда у него только что звучало? И только я, оглядев его тушку, решилась задаться вопросом, а где же тут рот? Ужас подводный загнул на меня свои синие глаза на ножках.

— Вы спешите? — повторил он.

— Да. — Отвечая, у меня было предположение, что он сейчас как-нибудь разложится на части, или же позовет кого-то более стремительного, ну в самом крайнем случае, превратится в красивую бабочку и упорхнет, то есть уплывет. А он…

— Великолепная, видите сиреневый лаз со ступеньками? — один из его глазок на ножке указал вправо на отверстие в стене.

— Ну… да.

— Поднимайтесь по нему на два пролета вверх.

— А… Вы дальше подскажете куда… идти?

— Я буду ждать вас там. — Сообщил этот… этот гад, и меня посетила догадка.

— Погодите. Вы туда как быстро поднимитесь?

— Сиесекундно. — Уверенно произнес чемпион по медлительности.

— А меня поднять, силенок хватит?

— Мне не сложно, — качнул он глазками, — брезговать не будете?

— Ема-е! Чтоб я так брезговала в маршрутках кататься, когда время поджимает, или на лошадях, если другого транспорта нет, или спать в сыром подвале сторожки, спасаясь от дождя… И мне с такими гадинами работать приходилось. И чтоб я после этого брезговала! — в два шага оказалась подле него. — Где сесть, как держаться?

Слушавший меня Жакоромородот удивленно присвиснул:

— И даже с гадинами?

— В переносном смысле слова…

Я опять задалась вопросом, же чем он там свистит и как отвечает? Но мои мысли были прерваны сжатым инструктажем для наездника:

— Садитесь на третью пластину, руками держитесь за вторую, ноги уприте в четвертую.

Подобрав платье под попу, села, приняла нужную позу и с удивлением заметила:

— Как на скоростном мотоцикле… Голову, я так понимаю, не высовывать?

— Ни в коем случае за пределы моего тела.

— Хорошо, — согласилась я, крепче вцепившись в пластины.

— Готовы? — поинтересовался слизень и я, наивная незнайка, ответила: «Да», быстро перешедшее в истошное: «Аааааааааааааааааааааааааааа!»

Наше перемещение по коридору, лестнице, коридору, галерее, лестнице, коридору, туннелю, коридору было устрашающе быстрым и действительно сиесекундным. На его озвучение хватило бы и одного «А», но меня заклинило от перенесенного ужаса. Слизень давно стоит на месте, пригнув голову, и спрятал глазки, а я все еще воплю от впечатления.

«Галя!? Галя, Галочка, ты где? Что произошло?!» — мысленный посыл Вести колоколом забился в моей голове.

«Аааа, все в порядке!»

«Ничего себе порядок! Ты где?»

«У фрейлин Глицинии».

Я оглянулась и только сейчас поняла, что своим воплем заставила спрятаться не только Жакоромородота, но и рыбок и их служанок, которые только сейчас решились объявиться из-за пуфиков, кресел и подушек.

«И ты так… с рыбками развлекаешься?»

«Так с рыбками развлекаться можешь только ты, — в ответ послышался его довольный хмык. Пришлось дать пояснение. — Это меня сиесекундно доставили на место».

«Кто доставил?»

«Жакоромородот Аньясси. — Ответила я и улыбнулась приходящим в себя рыбкам. — Все, Вестя, я пошла знакомиться».

«Меня подожди» — взмолился зелен.

«Обойдешься! Кстати, что там с Донато?»

«Спит…»

«Проснется, поговорим».

«А если не проснется?»

«Все равно поговорим. Смотрите, чтобы сами не заснули», — спрыгнула со слизня, который перестал прятать голову и глазки и теперь с нескрываемым ужасом следил за мной.

— Спасибо, что подбросили. — Поблагодарила я, расправив чешуйчатую юбку и пригладив волосы. — Вы свободны.

— Благодарю, Великолепная. — Дрожащим голосом ответил он и в мгновение ока скрылся из виду.

В наступившей тишине я, кажется, слышала стук всех сердечек находящихся тут рыбок. И меня боялись. Улыбнулась я самой очаровательной из улыбочек и помахала им рукой.

— Здрасти, Тиото среди вас есть?

Не прошло и минуты, как мы уже сидим рядом в каком-то маленьком садике, и взволнованная рыбка с опаской смотрит на меня. На ее месте я бы тоже опасалась ту, которая спасла ее от внеочередного подкатывания Ган Гаяши, неожиданно вызвав к себе из его покоев. К слову, этот гад страшенный уже и днем лезет, уверился, паразит, в своей безнаказанности. Ничего-ничего, мы ему все-все припомним, а для начала почву подготовим. И потому говорила я с рыбкой почти прямо и почти без метафор, как в наших книгах по психологии пишут:

— …И от тебя зависит, хочешь ли ты стать рыбкой золотой или жареной.

— Что значит жареной? — поинтересовалась рябка, мягко оправив локоны, от которых зависть моя чуть-чуть разбушевалась.

— Отжарил и поплыл, — без запинки выдала я.

— Не понимаю…

— В грубой форме это звучит как — поимел и поплыл.

— Поимел? — она удивленно вскинула бровку.

— Да. — Улыбнулась я. Кажется, за пятнадцать минут диалога мы наконец-то нашли точки соприкосновения и взаимопонимания. До этого никак не получалось, да вообще, часть моего речевого набора она не понимала, хоть ты тресни.

— То есть «имел», — продолжила Тиото свои неоднозначные размышления, — от слова иметь?

— Да.