Помидорный романс

Стол был накрыт скатертью, небольшая вазочка флоксов посередине, дымящаяся миска с огромными, пышными варениками, пропитанными алым соком и сметаной и здоровенная тарелка с нарезанными помидорами – малиновыми, зернистыми на срезе, сахарными. Тонко нарезанный серый хлеб, желтый, чуть оплывший кусок масла и белый кувшин с молоком – все было настолько аппетитно, даже нет – прекрасно, что Адель чуть не заплакала. Как тогда, тысячу лет тому назад, когда муж первый раз пригласил ее к себе и вынес косой, чуть подгоревший, но самостоятельно приготовленный пирог.

Глава 6. Гости

После завтрака Слава, пообещав «вернуться сей срок» и сто раз извинившись, укатил куда-то, подняв столб пыли на истомившейся от уже грянувшей жары, улице. Адель, перемыв посуду, протерла полы на кухне, сварила бульон из шикарной курицы, которая лежала в холодильнике, расставив желтые лапы и ждала своего часа (правда она гнала от себя мысль, что курица явно вчера бегала по двору, озабоченно кудахтая), почистила картошку и сбегала в огород – проверила есть ли спелые помидоры. Огород опять потряс ее своим величием – в ослепляющем высоком солнце отливали золотом чугунные тыквы, высились двухметровые подсолнухи с головами, размером с блюдо и, главное, помидоры – увесистые, мясистые даже на вид, розовые и алые, уже горячие и напитанные жаром летнего дня.

Вернувшись в прохладный дом, в котором Слава заботливо прикрыл ставни, она устало пробрела в свою комнату, сбросила чуть тесноватые тапки и прилегла прямо на покрывало. Хотела глянуть в вот сап, мало ли – Лялька написала, но прикрыла глаза и моментально провалилась в сон.

***

– Ада, Ада, где ты? Иди скорее, смотри, птенчик!

Голос мужа раздавался откуда-то издалека, то приближался, то удалялся, но Аде не хотелось открывать глаза. Она лежала прямо в мягкой мураве, раскинув руки и жмурилась, потому что солнышко ласкало ее горящие щеки, а довольно сильный, но теплый ветерок щекотал лоб и зажмуренные веки, играя волосками, выбившимися из прически. То, что они натворили сейчас не лезло ни в какие ворота, хорошо никто не появился на этой отрезанной от мира лесной полянке, которая приютила их так доверчиво и которой они так бесстыдно воспользовались. Ада и хотела отказать, но руки мужа были такими ласковыми и настойчивыми, что просто не смогла. И теперь вот – лежала с горячими щеками, а тело все так сладко отдыхало, что этот стыд казался смешным и ненужным.

Наконец, Ада лениво открыла глаза, привстала, оперившись на локти и с удовольствием смотрела, как стройный парень в шортах и светлой майке что-то несет ей в вытянутых руках.

«Какой же он красивый. Просто Ален Делон. А я – мышь, что он во мне нашел», – мелькнула остренькая неприятная мыслишка и тут же исчезла, потому что Вацлав (так любила называть ее мужа свекровь – болгарка) уже подошел и положил на траву крошечного птенчика.

– Глянь, Адиля. Выпал из гнезда. Хорошо я успел – там как раз кот в кустах ладился, еще минута, сожрал бы. Что делать будем – усыновим?

– Давай. У меня вон – коробочка от печенья есть. Я туда травки наберу – довезем.

Ада быстренько устроила птенцу домик, посадила его, Вацлав накопал червячков. Собираться надо было быстро, потому что где-то высоко и пока очень далеко уже был слышен рокот надвигающегося грома и запах скорого дождя стал острым, свежим и близким.

Уже потом, в электричке, когда огромные тяжелые капли барабанили по крыше и заливали стекло, Ада каждые пять минут совала в маленький клювик кусочек червяка, морщась от отвращения и птенец Ванька его глотал, раззевая призывно широкий красно-черный клюв.