Помилованные бедой

Главврач знал, что Раиса — родная сестра прокурора города. Именно он просил Бронникова подлечить ее. Но как? Он понял, что с этой бабой ни у кого из врачей контакта не будет. Раиса станет терроризировать любого. И утром, едва пробило восемь часов, позвонил прокурору. Рассказал о происшедшем.

— Что ж делать с ней теперь, ведь спивается она. Самому заняться ею уже поздно и совестно. Кулаком дурь не вышибешь, — вздохнул тот тяжко.

— Там не только дурь, а и хамство, наглость, полное отсутствие воспитания. Я не могу навязывать врачам человека, который станет унижать, грозить и оскорблять их, находясь в здравом уме и доброй памяти.

Раису через неделю увезли в областную больницу. Там она пробыла совсем немного и погибла. Именно под ней обвалился балкон, и баба с седьмого этажа упала на кучу строительного мусора, что не успели вывезти.

Прокурор негодовал. Он целый год не давал покоя строителям и врачам больницы. С Юрием Гавриловичем подчеркнуто не здоровался. Бронников не видел за собой вины и не обращал на это внимания. Но с тех пор никогда не спорил с коллегами, что любого больного можно уговорить и убедить…

Месяца два после случая с Раисой он плотно закрывал за собой двери кабинета, но потом снова стал забывать.

— Юрочка Гаврилович! — услышал он тихий голос из коридора.

Так звала его только Ксения. Она, несмотря на то что имела высокие звания, много лет отдала медицине, считалась сильнейшим кардиологом, никогда не входила в кабинет, не постучав, не спросив разрешения, а чаще всего вызывала Бронникова тихо и тепло. Ей это разрешалось.

— Юрик! Нашей больной плохо. Я все понимаю, никто не всесилен, а только Господь. Но так она мучается, сердце кровью обливается.

— Врачи есть возле нее?

— Да, Ванюша с ней.

— Он хороший доктор и сделает все возможное. Ксения, и я не смогу больше, чем он. Поверь мне. — И все ж пошел в палату.

Рита лежала на койке, закрыв глаза, бледная, вся в поту. Измотали приступы. Раньше они мучили гораздо реже, теперь почти не прекращались.

— Доктор, я умереть хочу. Не держите меня в этой жизни. Я устала болеть. Мне так плохо и больно. От меня все дома устали, и вас вымотала. Сжальтесь надо мной, не продляйте мучения! Меня давно не радует эта жизнь. — Снова ее скрутило, затрясло, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

— Сестра! Быстрее укол! — потребовал Петухов. Вместе с Бронниковым они еле удерживали в постели мечущуюся Ритку. Она обливалась потом. Руки и ноги дергались в разные стороны. Она кричала так пронзительно и громко, что больные из палат выскочили во дворик. Все они болели. Но голос боли не любил никто.

— Потерпи, ласточка! Наша красавица! Вот, сейчас будет легче, — делала укол Светлана.

Ритка вскоре уснула.

— Что ж делать, дозу нельзя увеличивать, опасно. А этот укол ей на полчаса. Веселенькая ночка будет в отделении.

— Сегодня ты дежуришь? — спросил Бронников.

— Да.

— Крепись, Ванек, мужайся! Такая наша доля, — потрепал парня по плечу.

Когда они вышли в коридор, Бронников сказал тихо:

— Слышишь, Иван, всякое может случиться ночью. У женщины очень слабый пульс. Недолго ей осталось мучиться.

— Я знаю. Трудно, тяжело, если умрет в мое дежурство. Но что делать, мы не всесильны.

Петухов пошел в ординаторскую, а Юрий Гаврилович к себе в кабинет. Там его уже ждали. _в

Пожилой человек сидел напряженно, курил. Увидев Бронникова, спешно встал навстречу. Они были давно знакомы, с самой молодости, со студенческих лет. Разными путями шли они по жизни, но, встречаясь даже случайно, никогда не отворачивались, им было что вспомнить, о чем поговорить.

— Привет, Юрий! Извини, что не предупредил и не согласовал свой визит, ситуация приперла к стенке, — говорил знакомый.

— Да ладно, Глеб, давай рассказывай, что у тебя стряслось. Если смогу — помогу! — указал на кресло напротив, сел и сам.

— С дочерью у меня не клеится, понимаешь? Она всю жизнь была моей любимицей. Я все ее секреты знал.

— Сколько ей сейчас?

— Двадцать восемь…

— Она работает? — поинтересовался Бронников.

— Ну а как же. Архитектор не из последних. Способная, трудяга. Но не в этом дело. На работе у нее полный порядок. А вот в личной жизни перекос…

— В чем дело?

— Понимаешь, еще со школы встречалась с парнем. Он на год старше ее. Любили они друг друга, дня прожить не могли, чтоб не встретиться. Я, честно говоря, опасался, что раньше что-нибудь отчебучат, и осторожно удерживал Нину от необдуманных поступков. Ну, школу она закончила. Я вздохнул, первый этап пройден. Дочь стала готовиться в институт.

— А парень ее чем занимался?

— Он работал. Когда узнал, что Нина хочет поступать в институт, весь скривился. Мол, на черта мозги сушить столько лет, лучше сразу устроиться на работу. Зачем женщине высшее образование? Ей оно вовсе ни к чему!

— А сам что закончил?

— Семь классов и школу или курсы механизаторов.

— Понятно, — вздохнул Бронников.