Поминая былое

Я покраснел под внимательными взглядами этих исключительно прелестных созданий.

– Мальчики, хотите чаю? Мы только что вскипятили чайник, – предложила Светлана, – С конфетками.

– И тортик есть, – добавила Елена.

– Конечно. – Довольно потёр полные ладошки мой общительный товарищ, ставя на паузу наше неумолимое движение по отделам и лабораториям Бюро.

– Ты с ними поосторожней, – тут же горячо зашептал мне на ухо, – Ведьмы ещё те…

Мы сидели за столом, чинно попивая чай. Терёха жёг напалмом, я смущённо помалкивал, девчонки хихикали над густо смазанными «салом» шутками. Намёки, полунамёки и откровенные вульгарности сыпались из кореша, словно из похотливого рога изобилия. Я же только краснел, с трудом проталкивал в желудок огромные куски бисквитного торта и постоянно боялся подавиться. А стоило пересечься с одной из обольстительных подружек взглядами, готов был провалиться в преисподнюю. Которая, судя по ощущениям, находилась где-то неподалёку.

– Заходите запросто, мы будем рады гостям. – Провожали так же радушно, как и встретили.

Тяжко отдуваясь от выпитого чая да съеденных конфет с тортом, решили выбрать наилегчайший путь следования и спуститься на этаж вниз, в отдел медико-криминалистических исследований. Пока шлёпали по ступенькам, Терёха рассказывал об обитающих здесь умных дядьках, которые могут по виду нанесённых травм установить механизм образования и чем конкретно орудовал очередной маньяк-убийца – топором или, например, кухонным ножиком с вилкой; копаясь в костных останках, определить пол, возраст, внешний вид жертвы преступления; также исследуют формы и механизм образования следов крови на предметах и прочая, прочая.

Но стоило только войти в это царство криминалистов, как мы неожиданно оказались за гостеприимным столом, где выпили за день рождения одного из этой весёлой братии экспертов и чей торт, как оказалось, утром подаренный в гистологию, недавно ели. Да-а-а, как известно, пути Господни для тортов неисповедимы…

После настоящего чревоугодия в гистологии и обильных возлияний у криминалистов сил на судебно-биологическое отделение не осталось. Терёха, едва шевеля языком, поведал, что сюда сотрудники родного танатологического отдела отправляют для исследования биологические среды, в число которых он зачем-то включил и зловонные испражнения; либо запросто заходят, чтобы выпить спиртику в ещё одной весёлой кампании. И если упоминание испражнений, как истый медик, я мог спокойно переварить, то едва услышав про спиртик, меня начало так жестоко выворачивать, что пришлось энергично замахать руками – мол, давай быстрее отсюда, пока очередные гостеприимные хозяева не усадили снова за стол.

– Ну, добро пожаловать в родные пенаты – танатологический отдел. В простонародье – морг. – Едва справлявшийся с прогрессирующим окосением Терёха втолкнул меня в уже знакомый, не так давно отремонтированный мрачный коридор. – А ниже, в подвальные помещения, спускаться не будем – туда и мне пока вход заказан. Во избежание…

Я, покачиваясь, как во время затянувшегося шторма, направился за корешом.

– Наш холодный Коцит славен всеми своими подразделениями. Например, регистратура. Работают здесь милейшие женщины… Которые, только между нами, настоящие гарпии. И дела им приходиться иметь с весьма специфической аудиторией. Одним словом, адова работёнка.

Дружно помахали руками обильно двоящимся и троящимся "гарпиям" и, пошатываясь, проследовали далее.

– Ещё у нас есть коллектив лаборантов, санитаров и врачей-экспертов. Сейчас заскочим к санитарам. – С этими словами экскурсовод отворил дверь с пугающей непосвящённых табличкой "МОРГ".

Санитарская каморка, или как её пафосно, с большой буквы именовали обитатели – Офис, находилась в непосредственной близости от секционных комнат.

Команда профессионалов низкоинтеллектуального труда представала весьма разношёрстной. И пестрота коллектива поражала. В одном из грубых санитаров я с огромным удивлением узнал когда-то утончённого ассистента институтской кафедры биохимии. Со слов всезнающего Терёхи, в сей экологической нише вольготно обитали и когда-то молодой, подававший большие надежды хирург, но запутавшийся в очень близких отношениях с зелёным змием, и бывший учитель физкультуры, жертва всё того же коварного пресмыкающегося, и представитель совсем иного социального полюса общества – трижды судимый гражданин с весьма специфическими внешностью и манерами. В качестве напоминания о годах, проведённых за колючей проволокой, его тело обильно обвивали множественные татуировки. И эта передвижная изобразительная галерея носила подчёркнуто религиозно-криминальный характер и была выполнена на самом высоком идейно-художественном уровне.

С невнятных слов пьяного провожатого я уяснил, что санитары являли собой небольшой и слаженный орден единомышленников, способный эффективно решать самый широкий спектр задач, но сугубо ориентированных на извлечение денежных знаков как из карманов похоронных барыг, так и скорбящих родственников.