Поминальная свеча

В другом месте на своих стругах Ермак приказал соорудить из хвороста чучела и одеть их в казачье платье. Татары ожидали высадку дружины казаков на берег с реки, засмотрелись на манекены. А тем временем ермаковцы были уже в тылу городка. Оттуда и ударили по неприятелю, заставили его обратиться в бегство.

По взятии городка Сибири (Искера) Ермак снарядил

22 декабря 1583 года гонцов с донесениями к заводчикам Строгоновым и в Москву, к самому царю Ивану Грозному. В столицу он направил своего сподвижника и друга Ивана Кольцо с добрым ясаком — подарком царю: 60 со- роков соболей, 20 черных лисиц, 50 бобров.

Выслушав отважного казачьего посланца, даже не напомнив ему о его прежних прегрешениях, суровый венценосец щедро одарил казаков за удачливое начало покорения Сибири. Атаману Ермаку пожаловал шубу со своего плеча и дорогую кольчугу с тиснением золотого орла. В ответной отписке Ермаку царь повелел именовать его не атаманом дружины, но «князем Сибирским».

А еще раньше, осенью 1583 года, в подкрепление казакам царь снарядил 300 ратников под командованием князя С. Волковского и воеводы И. Глухова. Однако изменить обстановку к лучшему они уже не смогли.

В жестоких боях погибли один за другим испытанные вожаки казаков — летом 1583 года при взятии Назыма пал Никита Пан, следующей весной хитростью и коварством татары умертвили Ивана Кольцо и Якова Михайлова.

С горсткой храбрецов оставались в живых атаманы Ермак и Матвей Мещеряк. Наконец сложил голову с малой дружиной и главный герой похода Ермак Тимофеевич. Татары опознали труп Ермака по кольчуге с изображением золотого орла. По преданию, полтора месяца поднятый на помост мертвый Ермак служил им мишенью для стрельбы из луков. Но стрелы не достигали цели. Хищные птицы, кружась в высоте, не осмеливались расклевывать покойника на помосте, вокруг творились какие-то странные виде

ния. В суеверном страхе татары решили похоронить с почестью останки казачьего атамана, дабы умиротворить разгневанных богов. При большом стечении степняков устроители похорон пустили на поминки героя обильное угощение, для чего было заколото тридцать быков.

«Но и на пепле храброго воителя, — писал в 1911 году автор монографии К. Валишевский, — продолжались чудеса: поднялся к небу огненный столб, и тогда мусульманские муллы предали его останки земле и срыли могилу, чтобы никто ее не нашел».

Мещеряк, потрепав напоследок татарского князька Карача при осаде казачьего стана, еле выбрался с остатками своего отряда из окружения, вынужден был уйти из пределов Сибири за Урал, чтобы возвратиться сюда через год уже в составе царского войска, усиленного пехотой и кавалерией.

От уцелевших сподвижников Ермака первый сибирский архиепископ Киприан собрал данные и внес их в Синодик, по которому затем происходило поминовение погибших героев. Синодик начинался кратким пояснением: «Синодик казакам… Атаману Ермаку с сотоварищи его, которые побиенны с ним… от нечестивых, от Кучума царя. Вечная память и возглас большой».

Еще долго русские рати утверждали волю царей на востоке. И в том им помогал пример Ермака и его товарищей. Их героический след потомки продлили до берегов Тихого океана, превратив Россию в могущественную империю.

Отмечая в 1883 году 300–летие присоединения Сибири к России, российское общество вновь и вновь вспоминало изречение народного героя Ермака Тимофеевича, запечатленное в строгоновской летописи:

«И по смерти нашей память наша не оскудеет в тех странах, и слава вечна будет».

Красной нитью прошла эта мысль и через рылеевский стих — песню:

Нам смерть не может быть страшна,
Свое мы дело совершили:
Сибирь царю покорена,
И мы — не праздно в мире жили!

ЛЕГЕНДАРНЫЙ СИРКО

За сто с небольшим лет до переселения бывших каза- ков — запорожцев на Кубань у их дедов и прадедов в понизовье Днепра ходил в кошевых атаманах легендарный казак Иван Дмитриевич Сирко. Силач, юморист и отменный рубака. Бывало, соберутся казаки На сечевую раду, расшумятся по какому-нибудь пустячному поводу, не стоящему их внимания, а седоусый, с оселедцем на голове Иван Дмитриевич выйдет на круг и этак ненароком обратится к сподвижникам, выразительно показывая пальцем на свое прокаленное солнцем темечко:

— Хлопци! Та чи вы з глузду зъихалы?

И сразу устанавливалась тишина. Умел он шуткой — прибауткой снять напряжение, а потом тут же перейти на серьезный разговор. Вся низовая Запорожская Сечь любила и уважала своего вожака.

Сирко обладал всеми данными умелого администратора, хозяйственника, дипломата и полководца. В годы его атаманства султанская Турция и ее вассальные крымские ханы, как и во все предыдущие времена, предпринимали большие усилия к тому, чтобы запереть непокорных запорожцев в их узком пространстве, а еще лучше — покорить и заставить служить тараном в борьбе против усиливающегося Русского государства.