Помни

Он мел двор, открытую обеденную веранду и дворик для пикников и жарки мяса, чистил бассейн, приводил в порядок огород и сад, а также маленький виноградник, простиравшийся позади дома и занимавший четыре или пять акров. Гийом поливал, стриг и подрезал лозы, вместе с Амелией и несколькими наемными рабочими собирал виноград, делал вино в бочках и разливал его по бутылкам.

— Часть вина мы продаем. Часть оставляем себе. И мсье Кли, естественно, — объяснял Гийом, водя Ники по ферме и показывая местные достопримечательности.

У Амелии и Гийома был сын Франсуа, учившийся в Сорбонне в Париже, которым они очень гордились. Ники уже многое успела узнать о нем от его любящей матушки. Две их дочери, Полетта и Мари, были замужем и жили в деревне; им приходилось помогать на ферме в тех редких случаях, когда у Кли бывало много гостей.

Позвонив из Москвы в тот вечер, когда Ники приехала, Кли сказал ей, что Амелия и Гийом — соль земли. Теперь-то она точно знала, что он имел в виду. Они преданы ему, они ухаживают за домом и землей так, будто сами здесь хозяева. Дом, в котором они жили, примыкал к главному дому, и войти туда можно было прямо из кухни. Построен он был из того же самого местного камня — бледно-желтого песчаника, — изъеденного временем, у него была такая же красная черепичная крыша, тяжелые деревянные ставни и ослепительно белые двери.

Оба дома прекрасно видны от самого бассейна, где Ники теперь сидела. Казалось, они росли прямо из земли, будто часть природы. В некотором смысле так оно и было. Возраст фермы и всех ее построек превышал сто пятьдесят лет, как сказал Гийом, однако выглядели они так, будто стояли здесь испокон веков.

Все на ферме удивляло Ники. Она начала понимать, что ей нравится в глуши: быть так близко к земле. Стало понятно, почему Кли любит эту ферму, хотя ему и удается бывать здесь куда реже, чем хотелось бы. За два года их знакомства он упоминал об этом месте редко и мельком. Но теперь она знала, отчего так менялся его голос, стоило ему заговорить о своем доме в Провансе. Для него это был уголок спокойствия и красоты в хаотичном мире.

Она оставалась на воздухе почти до шести, наслаждаясь сменой цветов, по мере того как солнце клонилось за далекие темные холмы. Наконец она подобрала книгу и очки и медленно пошла по мощеной садовой дорожке к дому.

Поднявшись по двум лестницам к себе в комнаты под самой крышей, она подумала о Йойо, о котором вспоминала хотя бы раз в день. Его судьба оставалась неизвестной, и это беспокоило ее. Они с Кли повсюду разыскивали его в Пекине, перед тем как уехать в Гонконг, но Йойо точно сквозь землю провалился. Наверное, как и многие другие студенческие вожаки, «ушел в подполье», сказал ей Кли. Она надеялась, что так оно и было на самом деле, что его не арестовали.

Вместе со съемочной группой и Кли они покрутились в Гонконге еще несколько дней, надеясь на появление Йойо, но тщетно. В конце концов ничего не оставалось, как уехать.

Йойо знает, где их искать, утешала себя Ники. Она дала ему свою визитную карточку в первую же неделю знакомства. То же сделали Арч и Кли. Оставалось лишь уповать на то, что он сохранит их визитки и с помощью денег, которыми они снабдили его, выберется из Китая. Сначала она подумывала написать ему на адрес Академии изобразительных искусств, но потом решила не делать этого, зная, что письмо от западного журналиста легко навлечет на него неисчислимые беды. Наверняка всю почту просматривает цензура, и письмо может стоить Йойо свободы или даже жизни.

Сдержав вздох, Ники толкнула дверь в комнату и вошла, пытаясь отбросить тревожные мысли. Ей ничего не оставалось, кроме как молиться, чтобы Йойо был цел и невредим и нашел способ вырваться на Запад.

7

Ночной кошмар прервал душераздирающий крик. Вопль прокатился эхом по комнате и пронзил ее мозг, будто кричала она сама.

Ники рывком села, вся в холодном поту. Сна как не бывало. Она наклонила голову и прислушалась, вглядываясь в темноту.

Ни звука, только тикают часы на ночном столике да шелестит листва за окном, слегка задевая о стекла.

Кто кричал? Она сама, оттого что ей привиделся дурной сон? Или кто-то другой? Может быть, кричали на улице? Ники не могла решить наверняка, но на всякий случай выбралась из кровати, подошла к окну и посмотрела на улицу.

Небо было темным, безоблачным. Над старыми конюшнями висела полная луна, заливая двор серебристым светом. Хорошо было видно кипарис, старую телегу, превращенную в клумбу, огород и лестницу, спускающуюся в фруктовый сад. Нигде никого, кричать некому, кроме нее самой, конечно.

Ники поежилась, хотя ночь выдалась на удивление теплой. Она вернулась к кровати, мучимая кошмаром, который так напугал ее, что она в ужасе закричала и разбудила сама себя. Скользнув обратно в постель, девушка натянула простыню на голые плечи и попыталась заснуть.

Но сон не шел, и через полчаса она встала, накинула халат и спустилась в библиотеку. Включив свет и телевизор, свернулась клубочком на одном из диванов и решила, что, раз уж ей все равно не спится, лучше немного посмотреть Си-эн-эн.