Помни

Отправляясь спать, она ликовала, плыла по воздуху от счастья. Раздевшись, она села на диванчик у окна и стала мечтательно оглядывать залитые лунным светом окрестности. Она думала о Чарльзе. Неожиданно раздался легкий стук в дверь. Она открыла и совсем не удивилась, увидев на пороге Чарльза. Не говоря ни слова, он быстро вошел в комнату, закрыл за собой дверь и прислонился к ней.

— Прошу простить за вторжение в столь поздний час, — сказал он. — Я не мог заснуть. Мне необходимо было увидеть вас хоть на миг.

Он шагнул вперед, взял ее за руку и притянул к себе.

— У меня возникло совершенно неодолимое, отчаянное желание поцеловать вас и пожелать доброй ночи. — Он посмотрел на нее в упор и молча улыбнулся. Затем жадно поцеловал в губы. Ее руки обвили его шею, и он тут же привлек ее к себе еще ближе. Немного погодя он ослабил объятия и прошептал, не отрывая губ от ее волос:

— Я хочу любить тебя, Ники. Позволь мне остаться с тобой в эту ночь, не прогоняй меня.

Она молчала.

Он поцеловал ее снова, еще более страстно, чем прежде, и ей ничего не оставалось, как ответить на поцелуй и прижаться к нему.

— Дорогая моя, — сказал он и провел губами по ее щеке. — Позволь мне остаться.

— Ведь я тебя совсем не знаю, — начала было Ники, но замолкла в нерешительности. Она была обескуражена и испугана. Чарльз Деверо возымел над ней власть. Он ошеломлял ее, и Ники вдруг поняла, что он легко может опустошить и уничтожить ее.

Чарльз взял ее лицо в свои ладони и заглянул в самую глубину ее глаз.

— О, Ники, Ники, — ласково прошептал он. — Хватит играть в эти глупые игры. Мы взрослые, вполне зрелые, разумные люди. — Его губы вновь тронула легкая улыбка, и он добавил: — Скажи честно, ведь не думаешь же ты, что узнаешь меня лучше день спустя? Какая разница, станем ли мы любовниками этой ночью или же подождем до понедельника? — Губы его приблизились, и он поцеловал Ники долго и крепко, а потом отпустил, оставив стоять на середине комнаты.

Повернувшись, он подошел к двери и запер ее. На обратном пути снял с себя шелковый халат и кинул его на кресло, а затем стал расстегивать пижаму. Стоя перед ней, он произнес низким, чувственным голосом:

— Ты прекрасно знаешь, Ники, что хочешь меня так же, как я хочу тебя. У тебя все на лице написано. — И, не смущаясь ее молчанием, уверенный в себе, полный самообладания, он взял ее за руку и повел к кровати под балдахином.

Сидя на скамейке, Ники выпрямилась и вытащила из кармана очки от солнца. Надевая их, она почувствовала, что ее щеки влажны, и вздрогнула при мысли, что плачет. Не хватит ли ей лить слезы по Чарльзу Деверо? Разве не выплакала она их несколько лет назад?