Помни о микротанцорах

11

Каждое утро, если погода позволяла и если не слишком болела голова, Гектор проводил на стадионе. Здесь было достаточно бесплатных тренажеров и снарядов для развития любых физических качеств. Большинство снарядов были просты, но некоторые, как например, виртуальный лабиринт, были сделаны по последнему слову техники. Впрочем, последний год о тренажерах никто не заботился и некоторые уже были сломаны. Десяток полудиких собак вывели на стадионе своих щенков и теперь весь этот молодняк, никому не нужный, стаями носился по территории и временами облаивал спортсменов. Кроме собак, на стадионе завелось множество белок, ласок и хиусов. У наружной ограды прорасли несколько настоящих лесных быстрорастущих деревьев. И не удивительно, потому что до леса было рукой подать. На прошлой неделе здесь выловили исключительно странное создание: плоское, округлое и двуногое, величиной с теленка, которое сразу же окрестили «диновошь». Все это со временем могло превратиться в серьезную проблему.

В это утро у нему подошел человек в длинных полосатых трусах и предложил отдать портрет. Человек выглядел и говорил исключительно странно.

– Какой портрет вы имеете ввиду? – не понял Гектор. Впрочем, на стадионе частенько можно было встретить разных неопасных ненормальных.

– Мы еще поговорим, – заявил незнакомец и Гектор не понял, была ли в его словах угроза или только уверенность.

Впрочем, после этой встречи осталась какая-то неясность, чувство незавершенности, сродни тому, когда ты мельком видишь что-то совершенно бесполезное, и, уже пройдя мимо, поворачиваешься, чтобы узнать предмет или случайное сочетание линий, напомнившее тебе о чем-то, но позади ничего нет, ничего, лишь заноза в памяти и та через минуту перестанет болеть.

В этот день мобы снова не ходили – движение не наладили до сих пор. До остановки метро было двадцать минут ходу; Гектор шел, вглядываясь в лица прохожих и наслаждаясь чувством видения, что случалось с ним не часто. Обычно, пройдя пол часа по улице, ты едва ли сможешь вспомнить десяток деталей. Если бы только по улице – так ведь, незамеченной, проходит вся жизнь. Лишь несколько минут в день мы бываем зрячими, мы видим и понимаем, чувствуем эту искалеченную вселенную вокруг себя и удивляемся тому, что мы видим. До осени было еще далеко, но тополя быстро роняли сухие желтые листки – ночь была холодной, листки опускались в мелкие, совершенно черные лужицы, у края дороги; огромные рекламные щиты развлекали желающих огромной рекламной глупостью. Все было как всегда, но было чувство, странное чувство, чувство заката эпохи, что-то в роде этого. Это чувство было знакомо и он попытался вспомнить когда и где – и сразу вспомнил – тот самый пожар на розовой вилле год назад. Какая-то, теперь уже крепко забытая фраза обреченного человека заставила его почувствовать то же самое, что он чувствует сейчас. Да, есть тонкие властительные связи, но не между контуром и запахом цветка, а между будущим и прошлым, между событиями, связанными символично, так, что они взаимно оказываются символами друг друга – и в этот момент он увидел старуху с вышивкой «РБЗЖД» на груди, и эта непроизносимость абревиатуры мгновенно резанула внутренний слух.

Старуха с вышивкой «РБЗЖД» стояла неподвижно, как памятник, с решимостью в высохшем взгляде; ярко накрашенные, чопорно поджатые губы, простая одежда и что-то смутно отвратительное, неприятное, отталкивающее и в то же время пугающее, как вид оголенного провода в стенной выемке от вырванной розетки – совершенно реальная опасность, которая, к счастью, грозит тебе лишь при касании; он мгновенно ощутил жалость к тем, кто так или иначе обязан прикасаться, – к обязательно существующим родственникам, к соседям, к коллегам или подчиненным, если таковые имеются. На вид старухе было около шестидесяти или шестидесяти пяти. Это был отличный экземпляр чего-то трудно определимого, жукообразного, очень конкретного, чего-то такого, чему еще не придумано названия в языке.

Несколько минут он размышлял об этом парадоксе.

Вскоре он встретил и других старух с такой же вышивкой. Некоторые из них смотрелись вполне прилично, другие выглядели примерно так же, как первая. У недостроенной церкви улицу перегородила толпа, состоящая практически полностью из женщин. В толпе тут и там мелькали деловитые РБЗЖДистки. Над забором вывесили лозунг, призывающих всех на выступление лидера движения РБЗЖД – «Ревностные борцы за женское дело». Мужчины приглашались тоже. Впрочем, ничего женского во внешности ревностных борцов, или борчих, не было и в помине, самые усердные из них напоминали аллигаторов, сушеную саранчу, толстых ядовитых жаб или чумных бацилл – но уж никак не женщин. Внимательного наблюдателя могло бы позабавить такое противоречие.