Помни об этом

Секунда – и Андрей закидывает руку на плечо рядом стоящей блондинки. И меня прошивает до основания уже другое чувство. Опустошение вытеснило болью. Я же помню, что он говорил, что это только я его девочка, что только я идеальна для его рук… что… Боже мой. Как же больно то.

Проходя мимо, постаралась не заострять на этом своего внимания, не смотрю больше, иду так, словно нет его. Нет и всё тут. А сама готова упасть без сознания. Нет сил. Слишком больно, слишком унизительно. Он же мой! МОЙ! МОЙ!

Только вот больше он мне не парень, больше не будет ничего. Он так решил, а я слова вставить не смогла против, согласилась.

Необъяснимый страх потек по венам, оставляя за собой прожженное «пастбище» для моих собственных мучений. Я подкармливаю себя изнутри, сама себя терзаю. Мне физически больно смотреть на него.

Бах-бах-бах.

Время замедляется.

Шумный коридор, я считаю собственные шаги.

Внезапно чувствую холодное прикосновение к плечу. Секунда и птичкой в горле засвербело счастье, пробрала дрожь, и назойливая мысль промелькнула в голове: " Андрей?". Развернувшись на 90 градусов, сталкиваюсь с милой улыбкой.

Марина.

Плечи опускаются. Ни он. Горечь не скрываю.

– Ты куда? А как же последняя пара? – задорно спрашивает подруга, ровняясь со мной.

Грустно улыбаюсь. Мне бы её позитив. Я думать связно не могу, словно перед носом поводили дозой, но не дали её, заставили просто смотреть. А мне, ой как она нужна, хотя бы немного, просто чуть-чуть… Больная.

– Её отменили, – сухо произношу.

– А-а-а-а! Я-то думала, что ты в кои-то веки решила прогулять свой любимый предмет, – девушка напротив закатывает глаза в приступе отвращения.

С преподавателем математики у Марины, в отличие от меня, огромные проблемы, потому как, вывести из-под корня замысловатое число для этой девушки целая проблема.

– Не в этот раз, – я усмехаюсь, на секунду позволяя себе поймать другую эмоцию.

– Чемоданы собрала? – Марина берёт под руку, и мы продолжаем наше размеренное шествие.

Идём, а мне спину жжёт. Я всё ещё надеюсь, что он подойдёт. Ведь увидели друг друга… Узнали. Ну как же так?!

– Ну что? – пытливо спрашивает Марина, а я непонимающе смотрю на подругу выпав из разговора.

– Ну что, «что»? – ехидничаю, продолжая движение к спасительному выходу из чистилища. Мне тут дурно. Если не рядом, то прочь. Немедленно!

Марина недовольно цокает, при этом одновременно закатывает глаза. Очень несдержанно. Я бы даже сказала, не очень вежливо, но сейчас мне откровенно всё равно, что и кто скажет, главное, уйти. Просто уйти и всё. Во мне орут два голоса. Один настаивает, чтобы бежала быстрее, другой, чтобы бежала к нему.

– Ритка! Ну, ты даёшь! – Марина закидывает руку на мои плечи, – уже забыла мой супер-пупер план спасения твоей квадратной жопки?

Снова ознобом по коже. Ёжусь. Отчётливые мурашки проступают. Растираю руки. Это неосознанно выходит.

– «Жопка» моя всё помнит, – безэмоционально произношу.

– У-у-у… хватит! Меня это раздражает! – Марина резким движением разворачивает к себе, и мы вынуждены остановиться. – Пошёл он к чёрту! – злобно шипит подруга.

Вздрагиваю.

Подруга ненавидит Андрея, и она слишком много видела… особенно после того, как он ушёл. Потому что до, я никогда не жаловалась, даже когда очень хотелось. Никогда. Потому что мы с ним никому ничего не говорили, наши отношения только наши. А на людях как бы не ругались, всегда обнимались. Так что у неё какое-то своё личное предвзятое отношение к моему бывшему. Если не брать во внимание один случай, то да, мнение её ни на чём не основано.

Они как два игрока. Марина упрямо говорила, что он козлина, что я с ним какая-то странная всегда, а он, что это Марина меня вечно куда-то тащит, настраивает меня против него. Быть миротворцем между двумя арканами нелегко. Лавировать, удалять сообщения от подруги, чтобы ни дай бог не прочитал что-то лестное о себе. Боже… как же сложно было.

Он любил меня, я знаю. Нельзя встречаться с человеком так долго, если ты не испытываешь хотя бы грамма любви. Как жаль, что я могу покопаться только в своей голове. Стыдно признаться, но я до сих пор ищу ему оправдания. Каждый день, каждый час. Всегда! Может быть, он был прав? Может быть это всё из-за меня? Последнее время он стал говорить, что я какая-то сухая стала, словно не люблю его, словно мне всё равно… А я уже не знала, как показать свою любовь ещё больше.

Из глаз подруги от возмущения едва не сыпется медный купорос. Сдаюсь под таким напором. Спорить нет смысла, меня и так подкосила неожиданная встреча в том самом месте, где не ждала.

– Когда ты наконец-то поймёшь, что ему хорошо! Это ты замуровала себя в четырёх стенах и оплакиваешь этого козла! Радуйся, блин, он устранился! Дыши нормально! – Марина с силой встряхивает за плечи. – Соберись! – шипит тихо, чтобы никто не слышал.

– Я же сказала, что мы ещё не переехали! Когда переедем, там и видно будет! – огрызаюсь. – Мне надо маме помочь. Какие тут клубы.

Размашисто иду к лестнице. Мне дышать нечем.