Помни, живи, люби (СИ)

Она уже собралась идти в другую сторону, когда метрах в десяти увидела сидящего возле памятника мужчину. Наташе потребовалась пара секунд, чтобы узнать его. Не то, чтобы она была удивлена – нет, это, в общем-то, было совершенно естественно, но Романофф искренне полагала, что Клинт сейчас дома, тем более, что она звонила ему, когда подъезжала к городу.

Бартон сидел прямо на траве и на открытом пространстве был виден издалека. Наташа вдруг испытала странное желание развернуться и уйти, но заставила себя выбросить эту мысль. Не следовало мешать чужому горю, тем более уж она-то знала, что Клинт меньше всего хотел быть застигнутым в момент слабости, но уходить было бы глупо. Внутренне напрягшись, Романофф двинулась в сторону памятника.

- Привет.

Она мягко положила руку ему на плечо и уселась рядом. Наташа, разумеется, предполагала, что после смерти Лоры Клинт, как и большинство мужчин, будет пытаться утопить горе в алкоголе, но сидеть на кладбище в обнимку с бутылкой виски это, конечно, чересчур.

Бартон посмотрел на неё. Кажется, он ещё не успел напиться, потому как взгляд у него был вполне трезвый.

- Привет, - равнодушно отозвался он. – Как добралась?

- Неплохо, - Романофф слабо улыбнулась. – Давно здесь сидишь?

Бартон пожал плечами.

- Не знаю.

Наташа вспомнила о цветах, что держала в руке. Две алые розы упавшие поверх целой кучи белых были похожи на кровавые пятна. Клинт по-прежнему равнодушно молчал, крутил в руке початую бутылку, но пить при Наташе не решался, отлично зная, какой будет её реакция.

- Почему ты не дома? – серьёзно спросила Романофф.

Бартон, смотря куда-то в сторону, вяло ответил:

- Мне здесь свободнее. Дышится легче.

Прозвучало дико, но Наташа, если честно, и предполагала услышать что-то в этом духе. Однако, она приехала сюда не для того, чтобы выслушивать откровения лучшего друга - Романофф привыкла действовать, а не говорить. И пусть Клинт был не рад её приезду, чего не пытался даже скрывать, она так просто не отступится.

- Кто сейчас с твоими детьми?

- Няня. Нанял её на прошлой неделе.

Романофф покачала головой. В какой-то момент она была почти готова поверить в то, что Бартон мог уйти сюда на целый день и оставить детей одних.

- Вставай, - она поднялась на ноги и потянула его за собой. – Поедем домой.

Клинт безропотно подчинился. Послушно встал на ноги и, понуро опустив плечи, поплелся за Наташей. На него было больно смотреть – небритый, осунувшийся, весь какой-то сгорбленный, он меньше всего походил на того Клинта Бартона, которого она знала. Бартона, которого, казалось, ничто в этом мире не могло сломить и вывести из равновесия. Бартона, который даже в самой безвыходной ситуации сохранял трезвый рассудок и холодную голову. Бартона, который всегда поддерживал её саму, находил те самые, «правильные» слова, чтобы не позволить пасть духом. Теперь всё поменялось, и Наташа понимала, что должна сделать всё, что в её силах и не дать Бартону сломаться окончательно. Однако… крайне сложно спасать человека, если он сам того не хочет.

Тишину, воцарившуюся в машине, казалось, можно было резать ножом. Романофф напряженно вглядывалась в окутанное туманом дорожное полотно, изредка поглядывая на Бартона.

- Злишься на меня?

Он помотал головой.

- Нет. Но тебе всё равно не следовало приезжать.

От города до дома Бартона было минут тридцать езды, и за всё это время никто из них не произнес ни слова. Когда из завесы тумана показалась ферма, у Наташи защемило сердце. Когда-то она приезжала сюда в хорошем настроении, даже тогда, когда дела были хуже некуда, потому что знала – здесь те, кто дороги ей и кому дорога она. И все были живы.

Бартон достал из кармана связку ключей и открыл дверь.

- Проходи.

Ей понадобилось всего лишь переступить порог, чтобы понять – без Лоры этот дом опустел. И, кажется, она теперь в чем-то понимала Клинта, когда тот сказал, что на кладбище ему «дышится легче». В домах, куда приходит беда даже воздух становится спёртым.

Обычно, заходя в дом, Клинт первым делом кричал:

- Дорогая, я дома!

Теперь же он просто бросил ключи на тумбочку, снял ботинки, отшвырнул их в сторону и прошлепал на кухню. Где-то в глубине дома послышались шаги, и в прихожу вышла средних лет женщина с ребёнком на руках.

- Вернулись, мистер Бартон? А я как раз приготовила обед.

Тут она заметила Наташу и, взглянув на неё, как на спасительницу, мягко улыбнулась.

- Вы, должно быть, мисс Романофф? – спросила она.

Наташа кивнула.

- Да, это я.

- Молли Брендон, - представилась женщина. – Няня.

- Знаю. Клинт уже рассказал мне о вас.

Она подошла к Молли и взяла у неё ребёнка.

- А ты, наверное, Натаниель? – улыбнулась она. – Вот мы с тобой и увиделись.

Романофф шмыгнула носом, чтобы не дать себе расплакаться. Только её слез здесь не хватало!

- Пойду, позову остальных детей, - с этими словами Молли ушла на второй этаж.

Ещё одна печальная перемена, с грустью думала Наташа, стоя в пустой прихожей. Раньше, стоило ей только приехать, Джаспер и Виктория с радостным визгом бежали ей навстречу, теперь же в доме царила грустная неживая тишина.