Помнить имя свое

Плеск воды раздался у Коли под ухом, и он резко повернулся на звук: бледная незнакомка нырнула в озеро и быстро поплыла к берегу. Парень все еще пытался разглядеть ее, в то время как девушка уже почти достигла суши. Она посмотрела ему прямо в глаза: две черные бездны словно стали поглощать его разум и сковывать душу страхом и одиночеством. Коля было приготовился бежать к деду, но тут понял, что в той стороне его уже никто не ждет. Он снова один. Противное существо – иначе не назовешь – схватило парня за лодыжку и потащило в озеро. В этот момент Коля полностью оцепенел от ужаса и тоски и больше не мог сопротивляться происходящему. Уже через минуту его глаза затянула плотная беспросветная пелена.

Глава 4. Ловозерские байки

– Эй, Колька, хорош дрыхнуть! Я тебя уже второй раз подымаю! – барабанил в дверь комнаты внука Георгий. – Вставай! После поздно будет!

Парень еле-еле разлепил глаза. Его голова раскалывалась от боли, будто он только что приложился затылком к увесистому булыжнику. В каморке нечем было дышать. Спросонья Коле показалось, что он валяется где-то у подножья адских ворот (кто знает, куда затащило его это чудовище), а его лицо припекает от рвущихся языков геенны огненной. Как только мозг пожелал доброго утра своим подопечным рецепторам, Коля понял, что всю ночь проспал с включенным обогревателем, а его подушка оказалось мокрой от протекающей все это время крыши.

Он поковылял к рукомойнику, аккуратно приделанному возле самого выхода, набрал туда теплой воды (нагреватель неплохо прогрел помещение) и умылся. Намочив летящими брызгами всего себя с ног до головы, направился на звук брякающих тарелок.

– Доброго утречка! – воскликнул старик, уже сидевший за столом и громко постукивающий ложкой о стенки своего бокала с чаем. – Приземляйся. Я тебе уже даже кофа заварил.

Коле последняя фраза не очень понравилась. Ведь дед нарушил его ежедневный ритуал. Отхлебнув из чашки немного напитка, он понял: дедушка просто насыпал растворимого порошка (хоспади, какой он противный). Но эту ситуацию можно было хоть как-то исправить: Коля превратил черную дымящуюся жижу в бледно-коричневое пойло, бухнув туда приличное количество десятипроцентных сливок.

– Как спалось? Сегодня всю ночь дождь лил, – решил завести ненавязчивый разговор Георгий.

– Ерунда всякая снилась… Кстати, у тебя крыша протекает. Прямо на голову мне накапало.

– Аннушка подушку для крепкого сна, помнится, делала. Подружайка ей целую охапку душицы привезла с Костромы откуда-то, кажись. Вот и набила в наволочку все, что было. От такого аромату валяешься как убитый. И мысли дурные отгоняет. Вещь хорошая! А крышу-то подлатаем, подлатаем…

Коля промолчал. Его взгляд привлек практически идеальный порядок в еще вчера захламленной комнате. Нет ни разбросанных топографических карт, ни тетрадей, ни книг. Все убрано на свои места.

– А ты что? Всю ночь порядки наводил? – спросил внук у деда.

– Да тоже плохо спалось… Сначала думал выкинуть некоторые книги, а потом подумал: Аннушка бы не одобрила. Ну и ладно, что место занимают… – старик махнул обреченно рукой. – Распихал все обратно. Если хошь, забирай. Ты ж вроде тоже любитель интеллигентного чтива. И это… ты не серчай за вчерашнее. Фиг с ними, с оленями этими! Глянем сегодня, может, действительно надо починить Василию свои владения.

– Слушай, это ты меня прости за то, что накричал вчера на тебя…

– Ай! Это ж ерунда! Я на тебя зла не держу. Главное, ты в своем сердце зла тоже не держи. Жизнь слишком коротка, чтобы обижаться друг на друга. Всякий раз, как мы с Аннушкой ругались, она первая мириться приходила. Я только о ней подумаю, а она тут как тут… Я, дурак, слишком гордым был. Только в тот последний день над ее изголовьем за потерянные минуты прощения просил…

Для Коли стала большим откровением подобная сентиментальность дедушки.

Они довольно быстро покончили с завтраком, и Георгий пошел заводить свою «Ниву», бросив на ходу:

– Я тебе всю необходимую одежку подготовил. Там, на диване лежит, – и указал на все ту же комнатку с телевизором.

К этому времени Коля уже вполне взбодрился и не чувствовал головной боли, что мучила его двадцать минут назад. Он совсем забыл и про тот кошмарный сон, что привиделся ему сырой ночью, предвкушая встречу с самыми милыми существами на планете. Всю эту экипировку, что приготовил ему дедушка, Коля надевал всякий раз, как направлялся к Василию на пастбище. И, похоже, она никогда не стиралась. Георгий говорил, что так ткань впитывает в себя олений запах, а это располагает к тебе зверье намного больше. Иногда Коля думал, что старику просто лень все застирывать – собственно, как и ему самому.

Внук частенько спрашивал у дедушки, почему в его доме нет ни одной шкуры оленя. Он же называл себя саамом. А трофея-то и не было. Георгий сразу все стрелки переводил на свою жену – мол, она не позволяет. И Коля этому был безусловно рад.