Помню тебя

Неужели прошло пять лет с тех пор, как сестра ворвалась обратно в его жизнь? Когда она появилась в Сономе, он увидел степень ее проблем из-за биполярного расстройства. Увидел, что мама до сих пор не может иметь дела с Марни, чуть ли не боится ее.

Когда она приняла предложенную ими помощь, не пропускала визиты к врачу и принимала лекарства, Марни вела себя хорошо. Она была замечательной матерью своим детям, стала преподавать игру на фортепиано, и в последние пару лет Таннер начал надеяться, что у сестры есть шанс на нормальную жизнь.

Но потом что-то пошло не так, толкнуло ее на путь саморазрушения, и в последний год перед аварией они жили с неуправляемой и часто отсутствующей Марни. Он до сих пор благодарил Бога, что она не прихватила детей. Как-то им с мамой удалось обеспечить его племянникам необходимую им стабильность. Но теперь их мир снова перевернется.

Вернулся Дэвид и сжал его плечо. Таннер вытер глаза. Он не шевелился, пока Дэвид молился, просто смотрел на женщину на кровати, еще красивую, еще дышащую, но уже ушедшую.

Опять не спросив его.

Позже они с Дэвидом сидели в одной из любимых бургерных Таннера и постепенно переключились на нормальные разговоры. Он рассказал другу про неожиданный приезд Натали Митчелл и открытия последних нескольких недель.

— Ого, я не видел Натали с того лета. Должно быть, ты удивился, увидев ее.

Дэвид макнул картошку фри в кетчуп и посмотрел на Таннера с тем кротким выражением лица, которое прекрасно научился делать при необходимости.

Таннер глотнул колы и уставился на постер с Элвисом:

— Можно и так сказать.

— Я бы хотел заглянуть поздороваться. Как думаешь, она не будет против?

Таннер запихал остатки чизбургера в рот:

— Я понятия не имею. Ее сложновато понять.

Дэвид бросил ему стопку бумажных салфеток:

— Уверен, твоя мама учила тебя не разговаривать с набитым ртом. Что значит «сложновато понять»?

— Не знаю, просто она... тихоня, наверное.

— А ты включил свое обычное очарование?

— Я не включаю очарование, — нахмурился Таннер.

Дэвид только улыбнулся:

— Судя по твоим словам, похоже, мисс Натали нужен друг.

— Флаг тебе в руки.

Таннер стащил с тарелки Дэвида горсть картошки.

— Ты живешь ближе. — Дэвид подвинул тарелку к себе. — Эй, я еще не закончил.

— Мы с Натали не можем быть друзьями. Ее отец хочет оставить меня без работы, — напомнил Таннер Дэвиду... и себе. — Огромный конфликт интересов.

— Она, наверное, хорошенькая.

— Что? — Таннер думал, что после утренней стрижки она больше никогда не станет с ним разговаривать. Но ей понравилось. И выглядело неплохо. Он сам удивился. И еще больше удивился тому, что ее улыбка вызвала в нем желание смотреть на нее весь день. — Нормальная.

— И умная.

— Гарвардская школа бизнеса.

Таннер начал медленно понимать, что она не высокомерная снобка, которой он ее считал.

— И ладит с детьми, верно?

— Она мало их видит. Почем знать, может, она ненавидит детей. — Он вспомнил, как Натали сидела в патио с Джени. Как сегодня утром она отвела ее в сторонку, когда они с Джейсом повздорили... — Дэвид, мы закончили?

Тот потянулся за бумажной салфеткой и вытер губы:

— Ага.

Таннер пригрозил другу вилкой:

— Не начинай.

— Красавица, умница и любит детей. И ты изо всех сил бежишь в противоположном направлении.

— Никуда я не бегу, — прорычал Таннер, прекрасно понимая, что Дэвид слишком хорошо его знает. — Прекрати искать то, чего нет. Ты хуже моей мамы.

— Уверен, что не осталось никакой искры? — Дэвид поиграл бровями. — Ты был очень увлечен ею в то последнее лето.

— Чувак, мне было пятнадцать лет. Я вырос. Можешь сам попытаться.

— Когда ты последний раз с кем-нибудь встречался?

— На прошлой неделе я виделся с Терезой. — Таннер завозился с часами.

— Тереза? Твой стоматолог-гигиенист?

— У нас была встреча. Я пришел, она почистила мне зубы. Бум.

— Коллинз, ты безнадежен.

Таннер допил остатки коктейля:

— Хочешь, чтобы я снова пригласил Кэнди?

Дэвид поперхнулся колой:

— Только не это. Эта женщина не для тебя, мой друг, как бы ей этого ни хотелось. Наверняка есть более подходящие кандидатуры?

— Хочешь взглянуть на мое расписание? Я вообще-то не сижу на жопе ровно целыми днями. А в то время, которое у меня остается на себя, я обычно оплачиваю счета или пытаюсь поспать. У меня нет времени на отношения, даже если бы я хотел.

— А что насчет твоих отношений с Богом? — Дэвид откинулся на спинку. — На них у тебя есть время?

Таннер покачал головой:

— Ну вот, а я-то начал получать удовольствие от твоей компании.

— Просто спрашиваю. В конце концов, это моя работа.

— А как же поболтать про цыпочек и баскетбол?

— Мы исчерпали обе темы. — Дэвид обжег его проницательным взглядом. — Что возвращает нас к Богу. Но, может быть, достаточно разговоров для одного дня?

— Да. Ты знаешь, как я сейчас отношусь к Богу. Ничего не изменилось.

Особенно с нависшей над головой угрозой в лице Рэнса Харпера. Но это он тоже не хотел обсуждать.

От жалости на лице Дэвида Таннеру захотелось спрятаться под стол.

Он отказывался чувствовать себя виноватым. Он ходит в церковь. По большому счету, он честный христианин, который молится вместе с остальными.