Помню тебя

— Понимаешь. С тех пор как ты приехала сюда, я наблюдал за тобой, пытался отыскать девочку, которую помнил, которая когда-то была моим другом. — Мягко сказанные слова заталкивали правду в ее душу. — Тогда я мог говорить с тобой обо всем на свете. Не надо было производить впечатление, казаться умнее, быть лучше. Я мог быть просто собой. Мне было пятнадцать лет. Я ни хрена не знал о жизни, но я знал, что мне нравилось быть с тобой. Ты была милой, невинной. Искренней. Ты была настоящей. Куда ты делась, Мышка?

Она развернулась, подняла подбородок, не думая о слезах, которые текли по щекам.

— Я повзрослела.

Таннер повел плечом:

— Я тоже. Но вырасти не значит забыть, откуда ты пришел, забыть, кем ты был. Это не значит, что ты обязан забыть прошлое и делать вид, что его никогда не было.

— Нет, значит. — Она подавилась словами. — Прошлое ранит, Таннер. Когда Ник умерла, все изменилось. Я изменилась. — Натали рвано вдохнула и затеребила кулон на шее. — Ник была всем, чем не была я. Она была веселой. Она была умной. Она была красивой. Ее все любили. А я была просто Натали.

— Разве этого мало?

— Этого всегда казалось мало.

Таннер покачал головой, дотронулся до знака зодиака, висевшего под ниткой жемчуга:

— Что это?

— Это знак зодиака. Лев, месяц нашего рождения. Иронично, а?

Натали опустила глаза, ожидая следующего вопроса.

Таннер хмыкнул.

— Ты веришь в эту фигню?

Она покачала головой:

— Нет. Это Ник. Она купила его в каком-то маленьком магазинчике в городе на свой день рождения тем летом. Я ношу его все время после ее смерти.

— Ты все время думаешь о ней, да?

Натали кивнула, сердце грохотало в груди.

— Я все надеюсь, что станет легче. Родители не любят говорить о ней, так что я держу свои мысли при себе.

Таннер положил ладони ей на плечи. Лунный свет ласкал его лицо, добавляя блеска глазам. Через некоторое время он покачал головой. Его что-то огорчило. Его ладони поднялись и обхватили ее лицо, и он вытер ее слезы большими пальцами.

— Когда ты перестанешь пытаться угодить всем? В кои-то веки подумаешь о счастье Натали?

Вопрос задушил ее, увлек в глубины и попытался утопить ее в правде. Натали стряхнула его руки, подалась назад и сжала губы.

— Я счастлива. Я именно там, где хочу, делаю то, что хочу.

— Правда? — В его глазах горел вызов. — Натали Митчелл, которую я знал, претило бы торчать в конференц-залах с кучкой занудных бюрократов.

В груди стало тесно, а горло защипало.

— Как я сказала, я выросла. Ты больше не знаешь меня, Таннер. Ты не имеешь никакого права говорить мне, что я поступаю не по своему выбору.

— Что-то не верится. — Он сунул руки в задние карманы и качнулся на пятках. — Думаю, ты и сама не веришь. За все время, что я тебя знаю, ты всегда сдавалась первой. Николь могла спором добиться чего угодно. Ты же никогда. Но приезд сюда... — Он слабо улыбнулся, его глаза видели ее насквозь. — Если ты говоришь правду и хочешь сохранить винодельню... это первый шаг. Держу пари, это первый раз, когда ты пошла против желаний отца.

— Правда.

Натали вытерла щеки.

— Я также думаю, что тебе надо разобраться с прошлым. Разобраться с воспоминаниями о том лете. Отпустить их, раз и навсегда. Отпустить Николь. Это единственный способ освободиться и жить своей жизнью.

С тем же успехом он мог взять острый нож, вырезать ее сердце и выставить на обозрение всему миру.

Медленная, неожиданная злость поднялась в Натали.

— Танер, ты слишком много на себя берешь. По-моему, это тебе надо отпустить прошлое.

— Я отпущу, если отпустишь ты.

— Хорошо.

Разговаривать с ним все равно что идти по эмоциональному канату. Только без сетки внизу, чтобы поймать ее, если сорвется.

— Натали, у меня есть свои сожаления. Я должен был быть с вами той ночью, — сказал он напряженным голосом. — Эта мысль мучала меня все эти годы. Я должен был быть там.

Натали провела ладонью по лицу, сердце колотилось как сумасшедшее. О чем он говорит?

— Ты думаешь, что если бы был, то все вышло бы по-другому? Что ты какой-то спаситель?

— Возможно. — Его искренность была словно пощечина. — Может, я смог бы остановить это. Может, я...

— Мог бы спасти Ник?

Конечно. Все дело в Николь.

— Да. — Таннер двумя пальцами поднял ее подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Если бы я мог остановить то, что произошло той ночью, спасти Ник и спасти тебя от ада, в котором ты живешь с тех пор, я бы это сделал.

— Но тебя там не было, не так ли?

Неужели она правда злится на него за это? Он ни в чем не виноват. Мама посадила его под домашний арест.

Нет, она злилась не на него. Случившееся той ужасной ночью не имело к нему никакого отношения. Во всем виновата она.

Таннер снова положил руки ей на плечи. Вторгаясь в ее личное пространство. Заставляя думать о вещах, о которых она не хотела задумываться.

— Посмотри на меня.

Его взгляд притягивал ее, пронизывал, снимал шелуху и проникал в душу. Заставлял желать то, чего она не хотела желать.

— Ты когда-нибудь злишься, Натали? Разве тебе не хочется выйти из себя и наорать на кого-то?

Постоянно.

Она покорно подняла голову:

— Какой смысл?

Он пожал плечами и улыбнулся.