Помочь можно живым (сборник)

И неизменная, весьма человечная приписка:

“Если понадобится проехать от Вас в экспедицию или за литературой — рассчитывайте на финансовую поддержку. Рублей 500 всегда смогу выделить. И.Е.”

II

…С годами я понял, что человек, как правило, формируется на тех трех-пяти книгах, которые он первыми прочел в своей жизни, наконец, теми двумя — тремя людьми, которые первыми обратили на него серьезное внимание. Конечно, если вам под руку попал “Дон Кихот”, это еще не значит, что вы вырастете романтиком, — вас может постичь и судьба Санчо Пансы. Конечно, если первым обратившим на вас внимание человеком оказался вовсе не Ефремов, это еще не значит, что вы вырастете посредственностью. У жизни свои законы… Но в моей судьбе встреча с ученым и писателем И.А.Ефремовым значила очень много.

А началось все с “Путешествия Баурджеда”…

Закончить же этот краткий очерк я хочу вот чем. Сборник “Румбы фантастики” — явление новое, аналогов ему я пока не знаю. Любая публикация в нем — это путешествие в неведомое, к тому Читателю, к которому старается обращаться каждый пишущий. К сожалению, Ефремовы в мир приходят не часто; в наши дни, опять же к сожалению, далеко не каждому писателю можно послать письмо — попросту не ответят… С этой точки зрения сборник “Румбы фантастики” — то самое письмо в мир, в котором жил и работал И.А.Ефремов. Человек отточенного ума, человек высочайшей энергии, он не одну судьбу сформировал напряжением своего силового поля. Пусть и эти сборники (а их, я надеюсь, выйдет немало) организуют судьбу самых разных литературно одаренных людей, ведь каждый такой человек — это тоже пусть небольшое, но все же звено Великого (духовного) Кольца, о котором мечтал великий советский фантаст.

Новосибирск, 1988

СЕМИНАР

Александр Бачило ПОМОЧЬ МОЖНО ЖИВЫМ

Повесть

Ночью со стены снова заметили темную тушу свирепня. Выйдя из леса, зверь неторопливо затрусил прямо к воротам — наверное, понял, что здесь самое слабое место. Он не торопился. Попробовав ворота клыком, недовольно заворчал и принялся разгребать передними лапами снег.

Сторожа, притаившись наверху, со страхом глядели на быстро углубляющуюся яму под воротами.

— Никак до земли дошел! — пискнул Мозгляк.

— Тише! — зашипел на него Дед — Чего верещишь?

— Так подроет же! — Мозгляк отодвинулся от края стены и втянул голову в плечи.

— Очень даже просто — сказал Шибень снимая рукавицу и вдевая ладонь в ременную петлю на рукояти палицы. Не для драки, конечно, какая уж тут драка. Просто с дубиной в руке он чувствовал себя немного уверенней.

— Не вздумайте копья кидать! — предупредил Дед. Но и без него все знали, что копьем свирепня не возьмешь, только беду себе накличешь. По городу до сих пор ходила история про Пеана-добытчика и его сыновей. Те повстречали свирепня как-то раз весной на охоте, когда еще никто не знал, что это за зверь, и Пеан кинул в него свое копье. Они стояли на самой вершине Оплавленного Пальца и считали себя в полной безопасности. Свирепень ушел, не обратив на них особого внимания, но той же ночью все четверо захворали странной болезнью, кожа на руках и на лицах у них потрескалась и стала сползать рваными лоскутами, глаза перестали видеть, и тяжкая рвота изнуряла. На рассвете, первым из четверки, умер Пеан, а до вечера нового дня не дожил никто.

— Гляди, гляди, чего-то он нашел! — зашептал Дед, указывая на свирепня.

Шибень и Мозгляк высунули головы из за зубьев стены и увидели, как зверь, кряхтя от натуги, выворачивает из земли не то бревно, не то какой-то длинный брусок. Вытащив его на снег, свирепень долго отдувался. На выдохе его пыхтение переходило в рык.

— Болванка свинцовая, не иначе, — сказал Шибень.

И действительно, в лунном свете на поверхности бруска металлическим блеском отливали следы, оставленные клыками свирепня.

Отдышавшись, зверь снова ухватил зубами болванку и, поминутно продавливая крепкий, наст, потащил ее к лесу.

Таких брусков немало можно было накопать в округе: остались от недостроенных убежищ, брошенных бункеров и просто в погребах и подвалах живших здесь когда-то, говорят, еще до войны, людей. Тогда все старались натащить домой побольше свинца. Наверное, думали, что это их спасет…

Бруски пригодились много лет спустя, когда в домах остались одни истлевшие скелеты, а люди, впервые осмелившиеся выглянуть из Убежища, стали рыть Город, чтобы жить в нем хотя бы летом. В то время как раз начались набеги зверей из леса, и бруски стали собирать и использовать для строительства стены. Их укладывали в фундамент и просто в кладку — куда придется. Наверное, зарыли и под воротами, чтобы не вышло как-нибудь подкопа.

Сторожа глядели вслед свирепню, пока его черная туша не слилась с темной полосой леса.

— И зачем ему эта болванка? — спросил Мозгляк.