Помочь можно живым (сборник)

Подобных объявлений немало висело по “Олимпу”, так как специальный стенд у проходной был навечно занят плакатом “Не стой под стрелой!” с изображением Вильгельма Тёлля на фоне башенного крана.

Геракл, сильный, но, в сущности, зеленый руководитель, был повергнут в полное отчаяние. На центральном складе, многочисленных его филиальчиках, в подсобках и сарайках, подвалах и амбарах валялись тонны добра.

Ящики заготовок для дисков соседствовали с кузнечным инструментом; кипы спецхитонов 60-го размера — с мотками отличной, но никому не нужной пряжи; слитки бронзы (для бюстиков Гомера) — с черепаховыми лирами, залежами ржавых щитов, крючками для вязания, станками, вазами, солнечными хронометрами, трезубцами о двух зубах, матрацами и тысячью других вещей. Для удобства все эти ценности именовались сверхнормативными запасами и числились за “Олимпом”.

А веники! Геракл просто места не находил при мысли о вениках, столь нужных, по Гермесу, для производства.

И ведь врал хитрый Гермес! Без веников была бы труба не “Олимпу”, а лично ему, заведующему отделом снабжения и комплектации. Парилка была главным аттракционом среди развлечений, предлагавшихся гостям олимповской “бани”. Высокопоставленные гости усердно махали вениками перед тем, как сесть за богатый стол. Затем, за кофе с коньячком, велись деловые беседы, принимались решения… Нет-нет, без веников Гермес просто не мыслил спокойной жизни! Каждый месяц списывалась масса использованных веников и тут же завозилась новая партия,

Так обстояли дела на самом деле. Геракл этого не знал. Он ринулся на разгрузку завода от сверхнормативов, как некогда в юности бросался на поединок с Немейским львом. В этом и состояло ответственное поручение Зевса.

Сверхнормативное добро ржавело, усыхало, сгнивало, поедалось мышами, просто исчезало невесть куда — и никто не заносил его в тревожную Красную книгу. Миллионы драхм висели на “Олимпе”. Вдобавок Афина Банковская прекратила кредит, заявив:

— У них по складам столько валяется — хватит на небольшую страну. Как накопили, так пусть и сбывают!

Герой авгиевых конюшен бился, как подобает герою, — самозабвенно, с молодецким удальством.

На “Олимп” стали бояться приезжать в командировки. Директор соседней птицефабрики прибыл на завод, чтобы выпросить десяток вместительных амфор для зерна, и попался Гераклу на глаза… Через два часа притихший директор выехал во главе каравана грузовых колесниц, наполненных кипами спецсандалий и гранитных заготовок для весел Афродиты. Чем Геракл сумел запугать уважаемого куриного руководителя, осталось тайной.

Иногда герой становился за прилавок созданного по его инициативе универсального магазина “Бесценное — за полцены!”. Он так мощно нахваливал свой залежалый товар, что в цехе амфор и дисков осыпалась штукатурка, а меч, подвешенный над станком Дамокла, звенел и крутился в воздухе, как пропеллер.

Для пущей рекламы каждому сотому покупателю вручался бракованный троянский конь с головой, повернутой назад. Простаки-покупатели доверчиво брали неправильных животных, наглухо запакованных в ящики. Именно с тех пор и получила хождение поговорка о том, что нужно бояться приносящих дары…

Победителям смотров самодеятельности, помимо жасминовых тирсов, выдавались ржавые щиты. Олимповцы, желавшие вступить в садовый кооператив “Своя оливка”, обязаны были предъявить квитанцию о покупке кифары — по одной на каждого члена семьи.

Кстати сказать, кифарами Геракл занимался особо. Объявления о наборе в кифарные кружки заполнили все уголки “Олимпа”. От шпиля на храме заводоуправления до трубы кузнечно-прессового цеха протянулся над предприятием плакат, написанный метровыми буквами. Возле трубы полотнище закоптилось, и окончательный текст выглядел так:

“ОЛИМПОВЦЫ! НА КУРСЫ ИГРЫ ПО КЛАССУ КИФАРЫ ВАС ПРИГЛАШАЕТ ГЕРА…”

Новое имечко сразу прилипло к Гераклу. Поначалу герой возмущался и норовил вступать в жаркую битву с обидчиками, потом привык и стал охотно отзываться на “Геру”. Он был, в общем-то, добродушный и отходчивый древний грек.

Трудно предположить, что еще предпринял бы герой для очистки завода от сверхнормативов, но через пару месяцев центральный склад вместе с филиалами опустел, как оливкохранилище весной.

Геракл вычистил щеткой поизносившуюся львиную шкуру и отправился в храм заводоуправления, распорядившись напоследок освободить “Олимп” заодно и от объявлений.

Слава, эта капризная дама, не заставила себя ждать. Тучегонитель отправил Афине Банковской гонца с ликующим посланием. Приказом по заводу герой был переведен в боги 3-й категории и, тем самым, причислен к сонму олимповских руководителей верхнего звена.

Многотиражка “Боги жаждут” посвятила производственному подвигу целый разворот. Три колонки занимало интервью под заголовком “Скажи мне, Геракл, любимец богов…” Материал сопровождался рисунками, изображавшими деяния героя. В центре красовался портрет: Геракл, стоя на колеснице, обозревает строительство нового цеха амфор и дисков и как бы дает руководящие указания…