Помочь можно живым

- Ты что это, парень? - взволнованно говорил он, приподнимая одной рукой голову Улисса. - Где это тебя угораздило дозу схватить? Осторожней надо с такими вещами!

Ужасно болели глаза, клочья черной пелены медленно кружились по комнате, застилая свет. Кожа на лице и руках горела огнем. Совсем как у Ксапы, подумал вдруг Улисс. Она точно так же чувствовала себя в первые дни после падения в реку. Только ожоги были у нее по всему телу... Снова подкатила тошнота. Улисс скорчился на полу и закашлялся, давясь рвотой. А вот этого у нее не было, отрешенно думал он. У кого-то другого было. Совсем недавно. У кого же? И куда он потом делся? Ах, да, Псан-добытчик и его сыновья! Все то же самое... Только ведь они не прожили и суток...

И вдруг он понял, свирепень! Ну, конечно, он напугал зверя огнем и грохотом страшной машины, а тот в ответ поразил его своим невидимым ядом. "Когда надоест жить, - поучал молодью Дед, - кинь копье в свирепня". Улисс застонал. Эта смерть. Он с трудом поднялся, и снова сел на ящик у стола, и, закрыв лицо руками, чтобы свет не резал так нестерпимо глаза сказал Полифему:

- Иди к своему монитору. Я все понял, буду нажимать кнопку когда нужно. Только торопись, мне недолго... Осталось.

Полифем не ответил. Улисс поднял голову. В комнате никого не было. Где же он? Неужели этому столетнему дураку не ясно, как дорого сейчас время? Ведь тот, кого ему послал нарисованный на картинке Бог, скоро умрет!

В коридоре раздались шаги, и в комнату вошел Полифем с черной коробкой в руках.

- Сейчас, сейчас, потерпи! - сказал он Улиссу и, поставив коробку на стол, принялся перебирать в ней разные склянки и блестящие металлические детали.

- Скорее иди к монитору, - снова заговорил Улисс, тяжело дыша, - скорее, пока я еще могу нажимать кнопку. У нас осталось мало времени, понимаешь? Мне скоро конец, свирепень отравил меня. Свирепень... Такой зверь...

- Да, да, - отвечал Полифем, не слушая, - сейчас все будет хорошо, сейчас...

Улисс вздрогнул, что-то острое вдруг впилось ему в руку.

- Ничего, ничего, - повторял Полифем, - это просто укол. Будет немного кружиться голова, но ты не пугайся. Ложись-ка вот сюда, на постель.

Улисс поднялся, но вдруг почувствовал, что у него отнимаются руки и ноги. "Поздно, - подумал он, - я умираю". И как подкошенный рухнул на кучу тряпья у стены.

Уже который день он идет вдоль отвесной стены Предельных Гор, смотрит, не отрываясь, па зарево, разгорающееся над ним, и никак не может понять, почему оно не зеленое, как всегда, а красное. Там, за стеной, новые земли, это он знает точно, но попасть туда невозможно, потому что в стене нет ни единой щелочки, в которую можно было бы пролезть или хотя бы зацепиться и подняться наверх. Стена нависает над ним и мерно колышется в такт отдаленному рокоту, идущему из глубины гор.

Нет, это не горы, это свирепень развалился на дороге в новые земли и спит. И пока он не проснется, туда но попасть, а когда проснется, всем землям придет конец - и новым, и старым, и не будет никаких...

Но что это? На вершине стены появляется яркая оранжевая искра и быстро растет! Это люди забрались па тушу спящего свирепня и подают сигнал! Они развели там костер и все подкладывают, подкладывают в него дрова, огонь разрастается, ширится, набухает...

И вдруг раздается страшный грохот - проснулся свирепень. Разгневанный зверь поднимается на ноги, и огонь, сорвавшись с его спины, падает на землю тяжелой каплей смертельного яда...

Улисс проснулся. Он лежал па постели Полифема все в той же комнате. Стена, возвышавшаяся во сне слева, оказалась боковой стенкой деревянного ящика, на котором стояли большой стеклянный сосуд с водой и светильник, прикрытый красным колпаком. Через край сосуда свешивался кончик тряпки, и на нем, медленно набухая, разгоралась оранжевым светом капля воды. Вот сейчас она сорвется и упадет. Улисс зажмурился.

Что-то не так, подумал он. Ничего этого не должно быть - ни комнаты, ни красного света, ни водяных капель - все это стало невозможным после того, что случилось. А что, в самом деле, случилось? Надо бы вспомнить... Скверное что-то. Такое, что хуже некуда, Удивительно! Осталось воспоминание о безнадежном каком-то отчаянии, а вот отчего оно происходит, Улисс забыл. Ксана? Нет, не то. Вернее, Ксана тоже, но она далеко, о ней ничего нс известно... Свирепень! Да, он перегородил своей тушей проход в новые земли... Нег это был сон. И все-таки свирепень. Его невидимый яд.

Кого-то он этим ядом убил. Кого?

Стоп! Улисс приподнялся на постели, удивленно оглядываясь. Он все вспомнил, но от этого стал понимать еще меньше. Он жив? Как же так? Почему исчезла боль в глазах? Куда девалась тошнота? Прислушиваясь к своим ощущениям, Улисс осторожно встал.

Он чувствовал только слабость в ногах и сильный голод - больше ничего. Болезнь исчезла.