Помоги мне...

— Черт возьми, пакиуже и за китайцев взялись! — выругался он, бросив газету на стол. — А они-то здесь причем? Ну, ладно, американцы или англичане, они враги ислама, оккупировавшие Ирак и все такое. Но китайцы? Пора просить надбавку за вредность производства — в смысле, за опасность. Ведь это, если не ошибаюсь, третий случай за месяц. Скоро и до Лахора доберутся.

Саша Волошко по прозвищу Волоха, специалист по гидротехническим сооружениям, перебил его:

— Кончай паниковать, Женя! Это все далеко: Исламабад, Карачи... а здесь у нас сонное царство, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, конечно. Да и мы особо не светимся — с работы, на работу, дневной сон до шести вечера, телик до двенадцати. Курорт!

— Курорт! — фыркнул Зимин. — Ты, блин, забыл, как мы перетрухнули в автобусе, когда на Анаркали ехали?

Зданович появился в дверях гостиной и, вытирая лицо полотенцем, стал слушать словесную перепалку своих коллег.

Инцидент, о котором упомянул Зимин, произошел недели две назад в рейсовом автобусе, в котором они как-то решили съездить на Анаркали, большой рынок неподалеку от исторического музея.

Заплатив кондуктору по четыре рупии, они прошли в середину салона и сели. Две или три остановки спустя в переднюю дверь вошел молодой пакистанец с каким-то свертком в руках. Он смерил их неприязненным взглядом, пробормотал что-то и плюхнулся на сиденье перед ними, положив сверток рядом.

— Террорист, — шепотом пошутил Волоха.

Но пакдействительно повел себя как-то странно: нервно вертелся, оглядывая салон, смотрел на часы и трогал свой сверток, то придвигая его к себе, то отодвигая к окну. В горле его что-то клокотало, и он постоянно кхыкал и отхаркивался.

Они уже с тревогой принялись наблюдать за своим соседом, вернее, за его непрерывно подергивающимся затылком.

— Может, выйдем? — предложил Зимин. — Вдруг это и правда смертник? Щас как рванет!

— Все же сидят, — заметил Зданович.

Человек десять пассажиров, сидевших в автобусе, не обращали на пакасо свертком никакого внимания.

— А им по хрену, что тот свет, что этот, — презрительно проговорил Волоха. — На томдаже лучше — ближе к Аллаху!

Когда автобус уже подъезжал к лахорскому зоопарку, беспокойный паквдруг сорвался с места и, оставив свой сверток на сиденье, подскочил к открытой двери.

— Ну, все! — пробормотал побледневший Зимин. — Сейчас спрыгнет — и поминай как звали! Там же, наверное, взрывчатка с часовым механизмом! Мужики, рвем когти!

Он вскочил с места, поймав удивленные взгляды нескольких пассажиров, и сильно толкнул продолжавшего сидеть Здановича.

— Коля, блин!

Пак,высунув голову наружу, принялся отчаянно харкать прямо на мостовую, не делая, однако, никаких попыток выпрыгнуть. Отхаркавшись, он сунул руку в карман, достал платок и вытер рот, после чего вернулся на свое место. Придвинув сверток, он достал оттуда какую-то книгу и начал листать ее.

Зимин выматерился и опять сел.

Происшествие оставило у всех троих неприятный осадок.

— Курорт, мать его! — продолжал бурлить Зимин. — Сюда, блин, даже туристы не ездят. Ну почему, почему «Гидромонтаж» не может выиграть тендер в какой-нибудь нормальной стране?! Я года три назад работал в Финляндии, жаль, недолго. Сказка! Ни террористов, ни мусульман, ни климата этого гнилого... Ну почему?..

— А потому, Женечка, что «Гидромонтаж» и на фиг не нужен в нормальных странах — с безнадежно устаревшими технологиями и оборудованием. Вот и получается — либо Нигерия, либо Бангладеш какая-нибудь!

— Ладно, мужики, кончай политинформацию, — проговорил Зданович. — Пошли завтракать. А что касается гнилого климата, так ведь вам, ну, нам, «бабки» за это платят — и немалые!

— «Бабки!» — хмыкнул Зимин. — Штука «зелени» — это, по-твоему, сумасшедшие «бабки»? Да я в Москве получал восемьсот не напрягаясь. Я так тебе скажу: у нас не всякий за такую зарплату сюда поедет. Вон Волоха не даст соврать: «Гидромонтаж» месяца четыре искал специалиста по гидрологии на этот контракт, пока я, дурак, не согласился!

— Да, верно, — кивнул Волоха, рассеянно перелистывая многостраничную газету и рассматривая цветную рекламу.

— Сытый голодного не разумеет, — заметил Зданович. — У нас в Беларуси и половина суммы — предел мечтаний. А я еще без работы сколько лет сидел. Пошли есть, сейчас машина придет. Чима же говорил, сегодня в десять какое-то совещание намечается.

Риаз Чима был техническим директором проекта «Калабах дэм»[4] с пакистанской стороны.

Они отправились в большую комнату, служившую им столовой. Завтрак по традиции состоял из чашки залитых молоком хлопьев и кофе с печеньем. Зданович, приверженец диетического питания, после долгих уговоров убедил своих коллег отказаться от мяса хотя бы по утрам.