Помоги остаться с тобой

Наконец они расселись, и Джонатан со вздохом откинулся на спинку стула. Всю свою жизнь он прожил в Чарльстоне. Море стало частью его. И песок. И мерный шум волн. Почему он так много времени проводил в четырех стенах?

Наверное, такова природа человека, подумал он, воспринимать все как должное. Как-никак, море всегда будет здесь. А вот то, что его здесь не будет, ему просто в голову не приходило. Теперь же ему предстоит измерять свою жизнь месяцами, а не годами. Через какое-то время – еще более мелкими единицами. Неделями. Днями.

Сидевшая рядом Лизетт молча ела креветки. Ее взгляд был устремлен к горизонту. Что ж, пора, сказал себе Джонатан. Только вот с чего начать? Уж больно нелепыми выглядят все слова. «Да, кстати, мне осталось недолго. Я решил, что ты должна знать».

Лизетт наклонилась и ввинтила свой стакан в песок, потом собрала мусор в пакет, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.

– Как здорово, – проговорила она. – Надо бы ужинать на берегу каждый день.

– Неплохая идея.

– Так в чем твой большой секрет? – спросила она после короткого молчания. – Рассказывай, Джонатан.

У него от страха скрутило желудок.

– У меня опухоль мозга, – ровным голосом произнес он. – Неоперабельная. Неизлечимая.

Лизетт будто обдало холодом. Она медленно повернулась к Джонатану.

– Ты уверен? – Глупый вопрос. Никто не разбрасывается такими заявлениями, не имея на то оснований.

– Да, – ответил Джонатан, глядя вдаль. – Сегодня утром получил результаты обследования.

– Мне жаль, – прошептала Лизетт.

– Не знаю, сколько мне осталось, – продолжил он. – И не знаю, чего мне ожидать. Вот поэтому я и вызвал тебя на этот разговор. Я пока не хочу рассказывать родным. Я подумал, что ты лицо незаинтересованное… – Он замолчал, подыскивая правильные слова.

– Друг? Коллега? – Лизетт все еще не могла прийти в себя.

– Ты больше, чем друг, чем коллега, – глухо проговорил Джонатан. – Я полностью доверяю тебе. Я хочу передать тебе власть принимать решение на тот случай, если со мной будет совсем плохо. Понимаю, что прошу тебя о многом, но ты получишь соответствующую компенсацию. И должность будет у тебя другая.

– А разве не Хартли должен взять на себя эту роль? – Лизетт до сих пор не понимала, почему брат Джонатана исчез.

Выражение его лица стало жестким.

– Мой брат пропал и не вернется. Это не та тема, что я могу обсуждать с тобой.

– Твои родные должны все знать. Ты не имеешь права скрывать от них диагноз.

– Я это понимаю. – Он сжал подлокотники кресла. – Но я должен выбрать правильное время. Поэтому я буду ждать как можно дольше.

Лизетт хотелось поспорить с ним, однако она давно на собственном опыте уяснила: если Джонатан Тарлтон принял решение, то легче сдвинуть с места огромный валун, чем заставить его передумать.

Все еще не придя в себя от услышанного, она пыталась представить, каково это будет – изо дня в день наблюдать, как приближается неизбежное. Это в итоге погубит ее именно из-за любви к нему. Но разве может она бросить его в тот момент, когда он нуждается в ней?

– Я хотела бы обдумать твое предложение, – наконец сказала она. – Боюсь, я не тот человек, который должен управлять компанией. Есть много других, которые справятся с этим лучше меня.

– Я начальник. Как я решил, так и будет.

– А что насчет совета директоров? И твоего отца? И что будет, когда ты уже не сможешь работать? Что скажут люди, когда ты дашь мне широкие полномочия?

Ее глаза обожгли слезы. Он назвал ее незаинтересованным лицом. Как же сильно он ошибается!

– Мне нужно пройтись, – сказала она.

– Ладно. – Джонатан встал и закатал рукава рубашки.

Они сняли обувь и пошли вдоль берега. Солнце золотило его каштановые волосы, красивые загорелые руки только подчеркивали его мужественность. Он был очень красив, и Лизетт трудно было поверить в то, что этот мужчина, полный жизненных сил и харизматичный, угасает. Она вдруг вспомнила, когда впервые поняла, что он – тот самый. Кажется, еще до того, как стала его помощником. А потом, когда они стали работать вместе, ее чувство к нему лишь углубилось. Она не только полюбила его, она еще и восхищалась им. И уважала его. Конечно, как у любого человека, у него были недостатки. Самым явным из них была необщительность. Он держался замкнуто и никогда не переступал границы, отделявшие его от тех, кто работал на него.

Что, кстати, делает его сегодняшнюю откровенность еще более удивительной.

Неожиданно Лизетт остановилась. Когда Джонатан заметил, что она отстала, он обернулся.

– Пора домой? – спросил он.

– Я согласна, – сказала Лизетт, чувствуя себя так, будто падает в пропасть. – Я сделаю так, как ты просишь.

– Я знал, что тебе понадобится все обдумать.

Она покачала головой:

– Ты и твоя семья всегда были очень добры ко мне. И с моей стороны будет правильно ответить вам добром.

Джонатан снял солнцезащитные очки и убрал их в карман рубашки.

– Когда твоя мама умерла, мы послали венок на могилу и дали тебе отпуск, чтобы ты пришла в себя, – сказал он, хмурясь. – Это сильно отличается от того, о чем я прошу тебя. А прошу я тебя о том, чтобы ты взвалила на себя тяжелый груз ответственности.