Помоги родной земле!

Можно восхититься уменьем японца жить природой, понимать природу. Как пишут люди, знакомые с обычаями японцев, каждое явление природы дарит жителю островов новую радость, новый прилив сил. Даже, природные катаклизмы — землетрясения, извержение вулканов — японец воспринимает как некие «милые чудачества любимых родителей… Первый снег для японца — праздник! Долгий дождь — праздник! Цветение сакуры — большой праздник!» («Резиновая трава».) Почему же это не помогло японцам, их страна породила «когай», убивающее людей чудовище XX века? Потому, что есть монополии, частные предприниматели, для которых превыше всего другое чудовище — деньги, деньги, деньги… бизнес, барыши и снова деньги, деньги…

Мера всех вещей

Признаться, приступая к этой книге, мы никак не предполагали, как много мыслей и чувств породит она у автора. Хотелось бы, чтоб столько же породила она у читающих…

«Дело человека, — заметил однажды Михаил Пришвин, — высказать то, что молчаливо переживается миром. От этого высказывания, впрочем, изменяется и самый мир».

Будем смелее смотреть в лицо недостаткам — скорее изживем их. Думаю, что спор «природа или цивилизация» — надуманный спор.

Охрана природы нашей Родины имеет тысячелетнюю историю, она нашла свое отражение в русских летописях, указах, распоряжениях и законодательстве (например, в первом письменном источнике русского права — знаменитой «Русской правде»). Вначале охранялись лишь животные — охотничья фауна — охота была главным источником существования людей; позднее стали охраняться леса, почвы, вода, воздух, ископаемые богатства, что отражало развитие хозяйственной деятельности человека, появление ее многообразия, а также необходимость использования природных ресурсов для нужд обороны страны. Уже тогда создавали своего рода лесные заповедники, так называемые засеки — Тульские засеки и др. В целях преграждения пути наступающему неприятелю.

Недавно умер мой друг старший охотовед Ирбитского района Свердловской области Георгий Алексеевич Жоховский — неподкупный и бескомпромиссный борец за природу, — и завещал мне старинную книгу «Словарь ружейной охоты». Умирал с мыслью о природе и друзьях-союзниках, сподвижниках и единомышленниках, волнуемых теми же чувствами, что и он. Многое узнал я из нее: и про то, что за разряжение ружей не в положенное время брали три рубля, а за оставление в лесу разложенного костра — 30 рублей… теми деньгами; а переведи-ка на нынешние? И драли плетьми тогда, не стеснялись, и брали в батоги, коль провинился перед природой… Построже б и ныне. Вернее дело-то. Право!

К сожалению, нам не удалось найти брошюру, выпущенную буквально в первые дни существования советского государства в городе Камышлове на Урале. Автор ее (увы, назвать фамилии не могу, но существование брошюры — факт подлинный и неоспоримый) поднимал перед читателями проблему охранения природы, убеждая в ее важности. Это было едва ли не самое первое издание на эту тему, выпущенное вскоре после революции. Опять скажу: время-то было какое! Бумага толстая, шершавая, ломкая, с соломой, печать серая, тираж — по теперешним временам ничтожный, а по тем — предельный. Наверное, человек, писавший ее, жил худенько, недоедал, ходил в потертой одежонке с заплатами, а думал, заботился о будущем, о грядущих поколениях. Это — человек.

Вспоминается, как был возмущен Бажов, когда однажды, во время чаепития в саду, кто-то из гостей предложил ему «облагородить» его зеленое хозяйство: убрать рябину, черемуху, березы, лиственницу, а вместо них посадить что-нибудь другое, «получше».

— Ведь чепуху городишь, — возразил Бажов (с гостем он был на «ты»). — Как это я их буду вырубать, если мы с женой их своими руками посадили. Да и к чему мне «благородное»? Родное-то всегда лучше и ближе «благородного»…

Не случайно, надо думать, Павел Петрович никогда не ездил на курорты Крыма, Кавказа, его нельзя было прельстить красотами знойного Юга. Родная уральская природа была ему ближе. Влюбленный в свой край, он надолго никогда не расставался с ним, исключая период гражданской войны, когда события забросили его на Алтай. Даже в Москве не задерживался подолгу.

Думается, то, что мы сделали для природы, успели достичь в радении о ней (а кой-что успели), все это лишь начало большой и многотрудной работы, лишь первые — и, увы, не всегда еще успешные — попытки исправить зло, которое причинили ей предыдущие бесчисленные поколения людей.