Помолвка с плачущим ангелом

Даже под кроватью мне стало не по себе, настолько ясно я чувствовала его холодную ярость. Вику это, похоже, ничуть не испугало.

– Ты сам знаешь. Но если хочешь поиграть со мной, я не против, – язвительно сказала она. – Ты был против свадьбы, потому что сам трахался с этой паршивой наркоманкой!

Кирсанов стремительно подошел к своей жене. Настолько стремительно, что я подумала – он ее сейчас ударит. То, что я сейчас услышала, было настолько неожиданным и важным, что я даже забыла испугаться.

Владимир Иванович не ударил Вику. Его голос, напротив, звучал почти сочувственно, когда он заговорил. Но я понимала, что это спокойствие намного опаснее, и удивилась смелости Вики.

– По-моему, дорогая, ты окончательно спятила, – с сожалением сказал он. – Ничего абсурднее я в жизни не слыхал.

– Тогда что ты скажешь вот об этом?

Щелчок замочка на ее сумке прозвучал в полной тишине точно пистолетный выстрел. Зашуршала бумага, передаваемая из рук в руки. На несколько секунд воцарилось молчание. Очевидно, Кирсанов что-то читал. Я бы дорого отдала за то, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на это «что-то».

Мне казалось, что молчание длилось целую вечность, и я вздохнула почти с облегчением, когда он вновь заговорил.

– Где ты это взяла? – медленно спросил Кирсанов.

Вместо ответа Вика негромко всхлипнула.

– Я повторяю: откуда у тебя эта записка?

От скрытой угрозы в его голосе я похолодела. Похоже, Вика в самом деле подсунула ему настоящую бомбу.

– Какая тебе разница? – Ее голос сорвался до истерического визга. – Она предназначена тебе. Остальное – неважно. Я давно догадывалась, что ты путаешься с этой сукой. Теперь я уверена, что ты прекрасно знаешь, где она прячется. А может, ты ее убил, чтобы она не разболтала о вашей маленькой тайне? Что ты, мол…

Он все-таки влепил ей пощечину. Вика, захлебнувшись на полуслове, шлепнулась на кровать прямо над моей головой.

– Я впервые вижу этот листок, – спокойно сообщил Кирсанов. – Это подделка.

– Это ее почерк!

– Тогда это хорошая подделка. Не знаю, кто затеял эту опасную игру, решив использовать тебя, но я обязательно выясню.

– Отдай мне записку, – хрипло потребовала Вика, поднимаясь с кровати. Честно говоря, последнее было особенно кстати: пока она лежала там, мне было весьма неуютно, так как я оказалась буквально притиснутой к полу.

– Отдай, – повторила она.

– Нет.

Послышалась возня, затем хруст скомканного листка. Наверное, он целился в мусорную корзину, но промахнулся, и тугой бумажный шарик, стукнувшись об пол, подпрыгнул и закатился ко мне под кровать.

– Что ты сделал! – ахнула Вика.

– Выбросил мусор.

Вика опустилась на колени возле кровати и принялась шарить под ней рукой.

Я вытянулась в струнку, и все же пару раз ее наманикюренные пальчики с острыми коготками царапнули паркет буквально в сантиметре от моего носа.

Я зажмурилась, предчувствуя катастрофу. Еще секунда, и она заглянет под кровать, и вряд ли я смогу внятно объяснить, что может делать в таком необычном месте приходящая горничная.

– Вика, прекрати этот цирк! – рявкнул Кирсанов.

Я горячо с ним согласилась.

– И не подумаю! – прошипела Вика, окончательно расстроив меня своей несговорчивостью.

В эту минуту в дверь постучали.

– Владимир Иванович, – позвал из-за двери вежливый женский голос.

Вика с видимой неохотой оставила свои попытки отыскать вожделенную бумажку и выпрямилась.

«Неужели пронесло?» – подумала я, пытаясь унять дрожь.

В комнату вошла женщина.

– К вам Юрий Яковлевич, – доложила она. – Он ждет в гостиной.

– Спасибо, Юля, мы сейчас спустимся.

Они вышли из комнаты, и я, наконец, смогла свободно дышать. Когда шаги внизу затихли, я выползла из-под кровати, прихватив с собой смятую записку, но тут меня ждало еще одно потрясение: почти на самом виду, возле гардероба, нагло торчали забытые мной ведро и швабры. Они простояли здесь все время, и просто чудо, что хозяева их не заметили.

Моим единственным желанием сейчас было выбраться отсюда поскорее. Я спустилась по черной лестнице и благополучно добралась до выхода. Замок открывался изнутри, и я беспрепятственно покинула опасное место.

Пересекая широкий двор, я приказала себе не торопиться, что было нелегко: меня так и подмывало припустить со всех ног. Возле самых ворот я не выдержала и оглянулась. Двор был пуст, но мне показалось, что в одном из окон первого этажа дрогнула и опустилась занавеска.

Утром, чтобы избежать возможных подозрений, я оставила свою «восьмерку» довольно далеко от дома Кирсановых, но теперь почти жалела об этом. После волнений сегодняшнего дня мои ноги дрожали противной мелкой дрожью, и несколько сотен метров показались мне марафонской дистанцией.

Добравшись до машины, я первым делом стянула с головы парик, зашвырнула его на заднее сиденье и только после этого полезла в карман за запиской. Дрожащими от возбуждения руками я осторожно расправила ее на коленях и прочла:

«Кирсанов, с ума схожу от желания. До завтра не доживу. Жду тебя сегодня в нашей норке после полуночи. Твой котенок».