Помолвка виконта

Эдам отправил Фрэнклина по следу Десимы, потому что не смог найти сведений о ее брате ни в одном справочнике и что вежливая записка с благодарностью, полученная спустя три дня после ее отъезда, не имела обратного адреса. Тогда он не спрашивал себя, почему хочет разыскать ее, ну, как бы просто желал убедиться, что с ней все в порядке. Тот факт, что записка не оставляла в этом сомнений, был проигнорирован.

И вот теперь Эдам неохотно признавался себе в том, что ему не хватает Десимы. Не только его тело тосковало по ней, хотя это играло немалую роль. Он хотел узнать ее лучше, разговаривать с ней, слышать ее мелодичный смех, танцевать вальс и поддразнивать по поводу ее стряпни. Хотел вгонять ее в краску и при помощи лести выводить из внезапных приступов робости. Он хотел понять, была ли любовью эта незнакомая сердечная боль.

Разложенные перед ним бумаги указывали один ложный след за другим, и все они свидетельствовали о том, что Десима исчезла. Наконец он заподозрил, что она не назвала ему свою настоящую фамилию, а в таком случае даже сыщики с Боу-стрит[13] едва ли смогут ее разыскать. Казалось, что она, в отличие от него, не заинтересована в возобновлении их странной дружбы.

Встрепенувшись при звуке гонга, Эдам поднялся наверх, рассеянно припоминая, что тетя Минстер устраивала бал, отмечая не только появление первого внука, но и помолвку ее последней, младшей дочери Сильвии.

Спустившись к обеду, Эдам обнаружил, что прибыло еще несколько гостей.

Перри подошел к нему с недовольным видом.

— Все ломберные столы расставлены для виста, в который будут играть старые девы, Эдам, а нам придется танцевать весь вечер.

— Ну, найди себе хорошеньких девушек для флирта. Как насчет Оливии? Мы подойдем к ней, и ты сможешь попрактиковаться в искусстве обольщения, до известных пределов, разумеется.

Подозревая, что его поддразнивают, Перри затравленно посмотрел в направлении взгляда Эдама и облегченно вздохнул:

— А, Оливия Ченнинг. Я уверен, что она не проявит ко мне никакого интереса, пока ты рядом.

Эдам улыбнулся: малютка безусловно была во вкусе Перри — выражение скромности и робости на ее лице было особенно привлекательным.

Решительно взяв кузена за локоть, Эдам начал пробираться к гостям, когда их властно остановила тетя Минстер:

— Вот и ты, Перегрин. Перестань сплетничать с Эдамом об охоте, лошадях и о всякой чепухе и поговори с адмиралом. — Она взяла Перри под руку и отвела его в сторону.

Лишившись компаньона, Эдам подошел к Оливии, которая присела в реверансе.

— Милорд. — Она смотрела на него расширенными глазами; ее голос слегка прерывался.

Слишком молода, слишком робка и слишком малоросла, подумал Эдам. Ему внезапно припомнилась высокая леди с необычным характером, лет на восемь-девять старше этого ребенка. И матери не следовало одевать Оливию в платье с такими короткими рукавами — оно больше подходит замужней женщине. Но природная доброта Эдама одержала верх, и он решил постараться вывести девушку из ее напряженного состояния.

С его помощью Оливия, безусловно, ожила и повеселела, хотя Эдам заметил, что она постоянно смотрит на кого-то у него за спиной. Взяв Оливию за руку, чтобы отвести к обеденному столу, он оглянулся и увидел ее родителей. Все это время они явно внимательно следили за ней.

Обед оказался скучным, как и предвидел Эдам. Ему снова припомнилась высокая необычная леди…

Эдам решил искать путь к спасению. Оранжерея в тени пальм казалась пустой.

Подхватив бокал шампанского с подноса у проходящего лакея, Эдам скользнул как можно дальше в тенистую листву.

Теперь он, наконец, мог спокойно подумать о том, что ему делать со своими мыслями о Десиме. Шуршание юбок заставило его напрячься и отшатнуться. Сквозь листья Эдам увидел светлую голову и услышал сдавленное всхлипывание.

Это была Оливия. Эдам увидел ее со склоненной головой, со вздохом он полез в карман и нашел чистый носовой платок.

— Оливия?

Она театрально вздрогнула и уставилась на него.

— О, благодарю вас, милорд. — Когда Эдам вложил платок ей в руку, Оливия сжала его пальцы, и он оказался на скамье рядом с ней.

— В чем дело, Оливия? — Черт возьми, о чем говорят с плачущими девушками? — Ну-ну. — Эдам похлопал ее по плечу, жалея, что не может придумать, что делать. Привести ее мать?

Оливия снова всхлипнула и вдруг кинулась ему на грудь. Эдам неуверенно держал в объятиях дрожащую юную леди, лихорадочно соображая, как выпутаться из опасной ситуации.

При этом Обнаружилось, что платье девушки живет собственной жизнью и соскальзывает с плеч.

— Оливия, вы не должны… — Она смотрела на него с мольбой. На ресницах поблескивали слезы, нежные губы раскрылись. Эдам поцеловал ее целомудренным поцелуем, всего лишь желая утешить.

— Милорд!

— Эдам!

Вздрогнув, он повернулся, инстинктивно продолжая обнимать Оливию. Перед ним стояли ее родители и тетя Минстер. Оливия старательно поправляла корсаж, который совсем сполз.

— Ну, милорд, — шокированным тоном осведомился мистер Ченнинг, — чем вы, по-вашему, занимаетесь?

При этом его жена не могла сдержать выражение триумфа на лице.