Помолвлены понарошку (СИ)

Отчасти ты был прав, когда сказал, что между нами еще толком ничего не началось. Я ведь сама утверждала, что хочу проверить наши чувства. Вот и проверила. Быстрее, чем ожидалось. Может, так даже лучше?

Часть меня знала, что ты просто поверил в нашу притворную влюбленность. Я только жалею, что она не узнала об этом до того, как мы с тобой съели эклеров. Не случись этого, было бы проще закрыть глаза на собственные чувства.

Моя мама сказала бы, что отношения «парень-девушка» между нами обречены с самого начала, ведь ты не заинтересован во мне. Твоя мама сказала бы, что раз твое влечение было ложным, то нашим отношениям никогда не суждено было перейти в разряд романтических. А я скажу, что раз так, то смогу побороть тягу к тебе.

Переждав очередной наплыв чувств и поставив рядом еще одну пачку бумажных салфеток, я вновь взялась за ручку и начала выводить каракули по едва подсохшей бумаге:

Я не хочу тебя терять. Не хочу знать, каково это — жить без лучшего друга.

Сейчас мне слишком больно, чтобы сделать шаг на встречу, но, возможно, однажды мы сможем попытаться вернуть то светлое, что было у нас. Возможно, мы сможем повернуть назад и найти тот путь к дружбе, который ты перекрыл, накормив меня эклерами. Возможно, однажды мы сможем снова стать теми, кто бродит друг у друга в голове.

Очень надеюсь на это «возможно».

Я просушила письмо феном и положила его в один из тех конвертов, которые портила по малолетству. В те времена, когда еще верила словам Трэйси, мол, если есть много брокколи, вырастет грудь.

Идеальное вместилище для письма Бену попалось мне на глаза в маминой коробке с канцелярией, что скрывалась на чердаке в деревянном ящике с надписью: «Садовые принадлежности». Тот был заполнен разнообразным хламом вроде сломанной клавиатуры и порыжевших от времени подсвечников. Среди всего этого «богатства» томилась и покрытая увесистым слоем пыли механическая швейная машинка еще со времен моих школьных лет.

Много добра хранится у мамочки, особенно много — моего «творчества», к которому можно отнести найденный конверт. Чуть желтоватый по краям, повсеместно усыпанный бабочками и сердечками, в одном из которых аккуратно выведено: «Л+Б». Единственный, на котором я почему-то решила запечатлеть свою детскую влюбленность.

Вздохнула, всплакнула и написала адрес квартиры, проснувшись в которой почти два месяца назад, впервые осознала, что глаза Бена все-таки действуют на меня опьяняюще. Хотела было заклеить конверт, так как не собиралась добавлять новых писем мужчине, но блеск на безымянном пальце привлек мое внимание. Я сняла кольцо, что оставило светлый след на коже, и положила его к письму.

Сердце защемило, стоило запечатать свои мысли и свою Прелесть, но это было необходимо. Когда буду готова сжечь это письмо, вскрою конверт, вытащу свидетельство нашей с Беном фиктивной помолвки и верну ему. А пока я не собралась с духом и не воссоединилась с братством для похода в Мордор, пусть лежит там. Иначе мне никак не совладать с разочарованием от того, что этому кольцу никогда не стать настоящим.

С тяжелым вздохом я открыла клатч, намереваясь сжечь первых «грызунов моего сердца», но их там не оказалось. С губ сорвалось ругательство, когда до меня дошло, что в клатче не мои вещи. Как, впрочем, и сам клатч не мой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍75

Я спускалась по ступенькам почты, ступая так бойко, словно они были усыпаны виноградом, который мне нужно было превратить в вино.

Не могут они дать мне посмотреть архивы отправлений, видите ли! Это, между прочим, мои письма, и, если их кто-то отправил (тот, кто взял мой клатч, а взамен оставил только его копию с тонной косметики внутри), я имею право знать хотя бы его имя.