Помощь Извне (СИ)

Михаил Гранд

Помощь Извне

Строфа (I)

Mutato nomine de te fabula narratur…¹⁾

     Сквозь грязное стекло пробивались солнечные лучи. В тусклом свете кружились клубы застарелой пыли. Комнатное пространство зависло в могильной тишине. Тишине тяжелой, влажной и липкой. Лишь монотонное гудение, доносящееся из кухни, нарушало уютный покой.

     После восьмичасового сна парень рефлекторно проснулся. Когда-то у него был энурез, но с тех пор, как он излечился в одной “конторе”, прошло уже почти пять лет. Сейчас же он опять обмочился, кровать под ним была обильно мокрой и теплой, и это почему-то его слегка успокаивало.

     – Странно-странно, куда могла уйти мама, да еще в такую рань? – спросил он себя и пошел на назойливый звук.

     Парня в черных тапочках и желтым пятном на пижаме зовут Джерри Томбстон, ему 20 лет от роду. По пути

_____________

Если изменить имя, – то история эта рассказывается о тебе… (лат.)

на кухню он завернул в туалет справить малую нужду. В такой спокойной обстановке, да еще после сна звук казался оглушительным. Это вибрировал магнит, присоединенный к холодильнику “Донбасс”. Под ним висела записка:

Завтрак на столе,

накрыт газетой.

Чай кончился…

     Дальнейшее содержание послания обрывалось так же внезапно, как и бумага, на которой оно было написано.

     – Что ж, поем без чая, – сказал парень к пустой кухне и сел за стол.

     Вдруг выражение болезненного отвращения перекосило Джеррино лицо. В разбитом окне он обнаружил тело изувеченного ворона (причем, без головы). Оно застряло там, и пока умирая, пыталось выбраться, заляпало все стекла птичьей кровью. На столе, словно конфеты под елкой, были небрежно разбросаны насекомые. Все полумертвы, лежали на спине и конвульсивно подергивали лапками.

     “Неужели Марго снова обрызгивала квартиру дихлофосом?” – подумал Джерри.

     Приподняв газету, он увидел как таракан, размером со спичечный коробок, сидит возле его еды и чистит свои длинные усы. Заметив приближение руки, паразит мигом уполз, и кулак, со стуком, от которого по всему дому разнеслось мертвое эхо, опустился на дубовый стол, как на крышку гроба.

     Нервным движением Джерри отер лоб. В замешательстве взял, как ему казалось бутерброд с ветчиной и сыром. Жадно затолкал пищу в рот и начал жевать. Хлеб хрустел под зубами, как вороний клюв. А может это вороний клюв хрустел, как сухарики. Покончив с трапезой, он произнес:

     – Спасибо, все было изумительно вкусно.

     Эти слова никому не адресовались. Они прозвучали настолько безразлично спокойным, будничным тоном (хоть кол на голове теши), что можно подумать, будто у него легкое помутнение в рассудке. Или, что тоже нельзя исключать, парень впал в некий гипнотический транс. Но, как бы там ни было, он взял записку с холодильника, и одетый в пижаму и тапочки пошел в магазин “Теремок”, где по статуту продавцы выходили на работу в забавных костюмах бурых медведей.

     На улице стояло начало августа. Мир казался беззаботным и приятным; небо синее, местами покрыто клубами беловато-серого дыма, день ясный и чистый, как звук колокола. А легкий ветерок, проходя через его волосы, словно подтверждал все это.

     Задуманный ни о чем, на своей волне, Джерри медленно шагал в продуктовый магазин. В теплом воздухе проплывал необычный, густой запах. Он казался материальным – гнилой и едкий, чем-то похожий на затхлую плесень. Приняв полную грудь этого удушливого газа, у него все вдавилось в груди, как под прессом. Сердце забилось в горле, и он задышал, как грузовик, поднимающийся в гору на малой скорости. Джерри торопливо зашагал и начал с мрачной решительностью переминать записку в руках, думая, что это список продуктов, который мама попросила его купить. Казалось, парень был целиком поглощен разглаживанием бумажки, но внезапно он поднял ее к самым глазам, словно молитвенник, и забубнил себе под нос:

     – Завтрак на столе, накрыт газетой. Чай кончился… О, нет! Не может этого быть! Чай кончился, чай кончился… О, нет!

     На траве между тротуаром и проезжей частью валялся перевернутый трехколесный велосипед. Одно из колес еще лениво вращалось, но когда он посмотрел на него, оно остановилось. Вдруг из ниоткуда в голову парня заплыл туман, черный дым, в котором то и дело вспыхивали искры, и надежно там сгустился. Его глаза неестественно блеснули, как у сумасшедшего, и в один миг что-то в них потухло. Так гаснет свеча на чьей-то могиле, захлебываясь в собственном парафине. Джерри сделалось плохо. Улица проплыла перед глазами, словно ландшафт за окном бегущего поезда. Пройдя по инерции еще несколько шагов, он рухнул на заасфальтированный тротуар, как мешок костей.

Строфа (II)