Помощник китайца

Сун поворачивает ко мне лицо, и я перевожу. Мы раздеваемся и вешаем пуховики на вешалку, присаживаемся у стола, который стоит в центре комнаты. Сун достает визитную карточку и кладет ее на стол рядом с собой, оглядывает офис. Мне почему-то немного неловко перед ним за не слишком презентабельный вид помещения - вдоль стен громоздятся картонные коробки из-под оргтехники, вспученный линолеум на полу, окошко, расположенное ниже уровня тротуара, завалено с улицы мусором.

- Добрый день, вы ко мне?

Высокий молодой директор "Квадры" огибает стол, становится лицом к нам, опираясь костяшками пальцев о столешницу. Волосы ниже плеч, широкие полы спортивного пиджака разлетаются над бумагами, мы смотрим в пряжку его ремня.

Я начинаю говорить, а Сун подцепляет свою приготовленную визитку с черного пластика стола и кладет ее перед Савельевым.

- Я звонил вчера, и ваша секретарша назначила нам встречу сегодня на четыре часа. Мистер Сун представляет китайскую экспортно-импортную компанию, которая хотела бы купить у вас "КамАЗы".

- Так это вы вчера звонили? Ясно. - Савельев откидывает длинную прядь со лба и возвращает карточку Суну. - Значит, слушайте, господа из экспортно-импортной компании, я очень сожалею, но с китайцами я работать не буду. Так что извините и до свидания.

Сун бесстрастно выслушивает мой перевод, встает и, глядя в лицо директору, говорит:

- Мне кажется, что вы допускаете ошибку...

- Я понимаю по-английски, можете не переводить (брезгливо мне). Я уже сказал, что не хочу работать и не буду работать ни с китайцами, ни с вьетнамцами. Мне неинтересно, что вы мне хотите предложить, я просто не хочу с вами работать. Я хочу иметь нормальный бизнес. - Директор распалился и почти кричал на Суна.

Мы встали. Мистер Сун снял с вешалки свою куртку, впопыхах уронив мою, но затем вернулся к директору и снова положил перед ним визитку.

- Когда вы научитесь делать нормальный бизнес, вы передумаете. Я жду вашего звонка.

Савельев, наверное, тоже захотел сделать что-нибудь театральное, как и Сун, поэтому он схватил карточку и швырнул ее в сторону корзины для мусора.

Из "Квадры Плюс" мы шли очень быстро. Было видно, что Сун переживает. Хотя он всегда старался не выставлять напоказ свои эмоции, по нему запросто было видно, в каком он находится настроении. А здесь было из-за чего расстраиваться - только что при своем подчиненном он чуть было не потерял лицо.

- Мистер Сун, я очень сожалею, что так получилось. Когда я разговаривал с секретаршей, то она...

- Ничего страшного, ты не виноват в том, что делают эти люди. Но я не понимаю, почему они так делают.

Дальше мы шли молча, перепрыгивая через лужи с грязным снежным месивом, через сколотые с крыш сосульки, перешагивая через веревки ограждения с красными тряпочками, протянутые в тех местах, над которыми сбивали эти сосульки.

На эскалаторе Сун все-таки не выдержал:

- Он сказал, что не хочет работать с китайцами и вьетнамцами. Он думает, что мы одинаковые? Хочет иметь нормальный бизнес! Все хотят иметь нормальный бизнес. Я тоже не стал бы работать с вьетнамцами, вьетнамцы - это вьетнамцы. Они же вот... - Он сделал себе пальцами узкие глаза и в который раз пожал плечами. Я тоже пожал плечами.

Сун сказал, чтобы я больше не искал для него партнеров. Он сам позаботится об этом.

Я полагаю, что ключом к его принципам ведения бизнеса могли бы стать слова одного из учителей Дзена по имени Юнь-Мэн: "Сидишь - и сиди себе; идешь - и иди себе. Главное - не суетись попусту". Сун сидел и ждал появления партнеров, или, может быть, ждал, пока у нас научатся делать правильный бизнес и отличать китайцев от представителей прочих народов, населяющих Юго-Восточную Азию. Поэтому мы продолжали жить и работать в прежнем несуетливом режиме.

Мистер Сюй, к моему удивлению, не приставал больше ко мне с расспросами и обычно проводил вечера, уставившись в телевизор, сняв ботинки и положив ноги на край кровати. На него, наверное, тоже подействовала расслабляющая обстановка суновского быта, а может быть, он просто слишком уставал после прогулок по Москве вместе со своей длинноногой экскурсоводшей. Возвращался он всегда один, без нее. Смешно было смотреть, как старик сидит у экрана и внимательно слушает новости, наклонившись вперед и приставив сложенные рогулькой пальцы к ушной раковине. Один черт - ничего же не понимает.

Мы по-прежнему продолжали рассказывать друг другу байки за кухонным столом, и мне все больше и больше нравилась китайская кухня. Сун как внимательный хозяин зачастую предлагал мне выбрать меню на очередной ужин, и я уже имел свои любимые блюда. Иногда выбор диктовался наличием в магазине того или иного составляющего.