Помощница ангела

Она обозлилась и написала в ответ на «Что ты думаешь о хозяйке дневника»: «Слишком добрая, но я её от этого отучу». Пусть эти «сен-тропешники» знают, что у них в посёлке главная Энджи и ей подчиняется Алёнка, дочка председателя «Боярских палат».

— Гелюшка! — крикнула бабка в окно, — завтракать!

— Завтракать, — процедила Ангелина.

Бабка покупала в сельпо самый дешёвый геркулес, с устюками[1], которые (перебирай — не перебирай!) попадались в каждой ложке.

В хорошем настроении Ангелина называла её «каша с желудями», Жанка смеялась.

А сейчас у Ангелины было препоганейшее настроение. Потому что ей — устюки, а у кого-то — трюфельное масло. Ладно, теперь она знает, как ей пробиться к этим, у которых масло трюфельное.

Сама анкета не натолкнула бы её на эту мысль. Натолкнула баба Паша.

Баба Паша была тощая и длинная, а бабка — низкая и плотная, и они были похожи на торшер и кресло, которые поставили рядом.

Ещё баба Паша всегда одевалась в белое, с передничком и в платочке, и была похожа на свою же козу Машку. Машкино молоко баба Паша продавала детям-аллергикам из домов-замков втридорога, напирая на то, что «молочко-то натуральное, без химии».

Баба Паша принесла коробку конфет «Коркунов», просроченную, конечно, ну да не пропадать же добру. Тем более даже вот такие белёсые и прилипшие к своим ячейкам конфеты были редкостью у них в доме.

В общем, пожевала баба Паша губы по-козлиному и говорит:

— Я вас сейчас насмешу. Я вчера на шоссе варенье выставила. Вишнёвое.

— Когда же ты наварить успела, Паш? — удивилась бабка, — вишня ж зелёная вся.

— Да прошлогоднее! — отмахнулась баба Паша, — сын из Москвы вернул, не хочет есть. Даже с плесенью слегка. Ну я плесень собрала, баночку закрутила и выставила.

Баба Паша была одна из тех деловитых старушек, которые торгуют у дороги кто чем. Кто цветами, кто огурцами, кто углём для шашлыка.

— Ну и слушайте! Стою, значит. Останавливается такой малиновый… Как его! Ну, джип. А, вот. «Лексус». Из него вылезает… О-о-о! Круглый совершенно. Ну как мяч, только здоровый. В костюме. Как он его только натянул? Ну, подкатывает. И говорит: «Вот бабка — молодца! Вовремя подсуетилась. А то варенья охота до одури. Почём товар?».

— Повезло, — улыбнулась Ангелинина бабка, выбирая себе конфетку.

— Да ты слушай! Почём, спрашивает, баночка. А я и говорю: «Тысяча рублей».

— Сколько?!

Ангелинина бабка уронила конфету в чай. Ангелина затаила дыхание.

— Так ты дальше слушай! Он и достал штуку. И мне сунул. И банку забрал. Прошлогоднего. С плесенью. Ну, плесень-то, правда, я сняла.

— Ох, Паша, — вздохнула бабка, ложкой вылавливая из чая конфету, — какая ты…

— Я умная, Тань. Они, может, богаче. Но мы-то умнее. Пользоваться надо уметь. Понимаешь? Что зря в таком месте жить, где богатые с бедными намешаны и не поймёшь ничего?

«В таком месте», — повторила про себя Ангелина, а бабка вздохнула опять.

— Что? — прищурила свои жёлто-зелёные, точно как у Машки, глаза, баба Паша, — осуждаешь, Тань?

Бабка смущенно улыбнулась:

— Да как-то… Грех всё-таки. Людей дурить.

Ангелина закатила глаза. Господи! Ну почему, почему она внучка своей сумасшедшей бабки Таньки, а не бабы Паши, такой умной и ушлой, а? Даже с бабкой не повезло.

— Правильно вы, баба Паша, сделали, — сказала она вслух, — я бы тоже так поступила. Богатеям что штука, что полтинник — без разницы. А вы заработали.

— Вот видишь, Тань? Молодёжь согласна! А ты, Геля, так и поступи.

— Да куда ей на шоссе! — испугалась бабка, — маленькая ещё, украдут.

— Да я пробовала, баб Паш. Не берут у меня ничего. Видно, плохие у нас овощи.

— Скажешь тоже, — проворчала бабка, — всю зиму едим и ничего.

— А ты другие пути поищи, — ласково сказала баба Паша, — у тебя вон в подружках дочка самого председателя «Боярских палат» ходит.

— И что мне с неё, деньги за дружбу брать? — мрачно спросила Ангелина.

— Зачем же деньги… Знакомства иной раз больше денег стоят.

Но Ангелина вечером рассудила по-своему. Ну, познакомится она с Алёниными одноклассниками. Ну и что, они сразу её трюфелями кормить станут?

Так ведь нет. И ежу понятно, она им неровня. А вот стать такими, как они… Быть с ними на равных. Тогда и приглашения в альпийский домик на лыжах покататься будут, и Максим Галкин, и креветки.

А чтобы с ними на равных стать, надо бросить сельскую школу и в их Рублёвскую гимназию пробиться. Там за обучение штуку баксов в месяц берут.

«Где взять денег?» — чуть не завыла Ангелина.

— Гелюшка! — снова послышалось из окна.

«А ведь всё из-за неё», — подумала Ангелина. Большая часть денег, заработанных Жанкой, уходила на лечение бабки. У бабки было плохо с сердцем и давлением, и Жанка постоянно привозила ей то дорогущие тонометры, то чаи для прочищения сосудов, то какой-то биокальций или биоцинк…

Ангелина как-то прочла на баночке: «Жир угря, 1800 р.» и присвистнула. Он что, обязательно нужен, этот жир? Остальные бабки как-то живут без жира. Это, в принципе же, нормально, чтобы у стариканов сердца болели. Им же, стариканам, скоро того… Ку-ку… Освобождать дорогу молодым и сильным.

— Каша стынет!