Помощница директора Забытой Академии

Он чуть крепче сжал мои пальцы, сохраняя серьезное выражение лица, но мэтра выдавали глаза. Ох, сколько эмоций в них таилось. Растерянность, удивление, радость, тревога и надежда. Я раньше думала, что серые глаза не могут передавать весь эмоциональный спектр человека, но как же я заблуждалась!

- Это ты, да? Ты каким-то образом повлияла ...

- Распутала. Я просто распутала твои магические потоки!

Предположим, ни фига это было не просто, и мне даже вспоминать стыдно, как я сидела верхом на бедрах Алана и трясущимися пальцами держала волшебные нити, боясь убить измученного мужчину. Но признаваться в этом я не собиралась. Пусть и дальше смотрит на меня вот с этой молчаливой благодарностью.

- Алиса, ты... Но как ты? Почему?

Тёрнер молчать отказывался, и с каждым его вопросом мое сердце замирало. А вдруг он сейчас спросит, почему я спала в его кровати? Нет, мне не было стыдно, но чувство неловкости не давало покоя.

- Ты опять кричал во сне, - вспомнив тело, выгибающееся на кровати в дугу, я вздрогнула, - пришлось позвать Кракса, чтобы он подсказал как тебе помочь. Ну и вот.

Договорить мне Алан не дал, он сделал небольшой шаг вперед и сграбастал меня в объятия, скрывая от всего мира в своих руках, одновременно пряча свое лицо в моих взъерошенных волосах.

- Спасибо!

Тихий шепот всколыхнул в душе мириады маленьких светлячков, которые летали и зажигали свои огоньки, принося с собой тепло. Кончики пальцев зудели от желания обнять Алана в ответ, и я не смогла сдержаться, подалась ближе к нему, обхватывая мужскую талию и сгребая в кулаки ткань пиджака на его спине.

- С возвращением.

Долгое мгновение в кухне было тихо-тихо, и мы стояли, делясь друг с другом теплом и поддержкой, а потом хлопнула входная дверь и в холле зазвучали детские голоса, наше время закончилось.

- Я пойду наверх, мне надо. да.

Пятясь и глупо улыбаясь, я однозначно спасалась бегством. У меня столько дел, столько дел. Кровать не заправлена, да еще и не расправлена даже, кот не кормлен (неважно, что его у меня нет), волосы нечесаные, зубы, в конце концов, не чищены. Ой, пора мне. Засиделась я что-то! Судя по насмешливому взгляду Алана, он мой маневр разгадал и молча наблюдал за побегом своей помощницы. Дождавшись, когда я дойду до дверей кухни, когда поверю, что мы обошлись без неудобных вопросов, сделал свой ход:

- Алис, спасибо, что снова охраняла мой сон.

Почувствовала, как жар поднимается с плеч и заливает все лицо, от отчаянья топнула ногой и выпалила в сердцах:

- Да Кракс тебя пожри! - развернувшись, выбежала из кухни, гонимая довольным мужским смехом.

В комнате, умывшись и приведя в порядок волосы, я сидела на краю кровати и, сминая пальцами покрывало, уговаривала себя выйти. Так глупо, по-детски, но я смущалась. Как девчонка пятнадцати лет, в первый раз заговорившая с мальчиком, по которому тайно вздыхала уже не первый год. Ну что за бред, я взрослая, самостоятельная, обычно уверенная в себе, сейчас сидела и не знала, что мне делать. А дел хватало. В конце концов, меня ждал список от Ашруса, вопрос с педагогами оставался самым острым для благополучия детей Академии.

- Давай, Алиска, соберись и выйди уже отсюда, - подбадривала я себя, глядя на отражение в зеркале, - подумаешь, пару раз поспала рядом с красивым мужиком. Да он и значения этому не придал. "Спасибо, что охраняла сон". Для него это была всего лишь помощь, не более того, а ты уже напридумывала невесть чего!

Но ворчать на саму себя - это одно, головой я все прекрасно понимала. А найти смелость, чтобы выйти из комнаты, не находила. Да, женщины очень жалостливые на свою голову, попу и сердце! Мне ведь тоже в первую очередь Алана стало по-человечески жалко, это потом, когда мы с ним проводили по несколько часов в день за работой, во мне начало зарождаться это теплое чувство. Влюбленность. Даже смешно. О каких чувствах может идти речь, если по договору я в Ирисгвине всего на год, и обратный отсчет уже давно идет. О работе нужно думать, о работе! А не о красивых серых глазах, сильных руках и о том, как приятно спать в теплых объятиях, прижимаясь к широкой груди! Глупости все это. Максимум, что может получиться из нашего с Аланом общения - легкий недолгий роман, но стоит ли он потерянного спокойствия и душевных переживаний?! Конечно, нет. Ведь когда я вернусь домой, мне будет слишком плохо, не будет возможности даже написать ему в моменты пьяного отчаяния.