Помощница для профессора

Растворяясь в ощущениях, я хотела не только стонать, не только повторять его имя, как заведенная. Хотелось рассказать ему о том, как сильно я люблю его. Целиком, с его эмоциональными изъянами и недостатками. Его волнующее тело и горячие губы.

Но я отлично понимала, что не стоит этого делать, поэтому все чаще молчала. В последнее время я чувствовала его также остро, как и он меня. И была уверена — Рома отдаляется от меня.

А значит, еще сильнее хотелось орать свои признания, на которые Рома так ни разу и не ответил. И дело было не только в том, что Рома их не расслышал. Даже проори их я достаточно громко, он все равно оставил бы их без ответа.

А отсутствие ответа тоже своего рода ответ. И глупо обманывать себя и дальше, что Роме просто нужно больше времени. И что однажды между поцелуями, которыми он осыпал мое лицо, пока любил меня медленно и страстно, он все-таки раскроет свое сердце.

Не раскроет, потому что Рома стал от меня отдаляться. С того самого дня, как у меня начались критические дни, он ушел к себе в спальню и после больше не проводил со мной ночи. Он был рядом, пока я засыпала, цепляясь за него, надеясь удержать, но утром соседняя половина кровати всегда оказывалась пустой.

Запястье беспокоило его все меньше. Физиопроцедуры помогли. Рома с присущей ему педантичностью регулярно разрабатывал руку, возвращая ей былую подвижность. Мне же, похоже, чтобы удержать его рядом, нужно было, как минимум, столкнуть с лестницы. Или со всей силы хлопнуть дверцей машины по пальцам. Короче, сломать что-нибудь еще. Сильному самостоятельному профессору Исаеву я была не нужна.

Я пребывала в подвешенном состоянии. Вроде касалась ногами земли, и в то же время, казалось, стоит утратить бдительность и меня отшвырнет от Ромы далеко в космос, как космонавта без страховки, не рассчитавшего свой прыжок в невесомости. Вот почему я еще сильнее впивалась в его плечи пальцами, обхватывала бедрами его талию, но утром все равно просыпалась одна.

Дело Ника Рида я практически довела до финала самостоятельно. Его выпустили под подписку. Очная ставка с потерпевшей тоже прошла удачно. На ней Ник был само раскаяние. Не знаю, искренним он был или просто играл, но в тюрьму ему точно не хотелось. К моменту встречи с потерпевшей он уже оплатил ее лечение в отличной клинике, купил инвалидное кресло и костыли, а сам клятвенно пообещал пройти лечение от зависимостей, и даже уже начал.

Девушка оказалась не из мстительных, а ее родители готовы были вообще отказаться от заявления. Видимо, Ник им что-то пообещал или уже отстегнул сверху. Я не удивилась бы.

А вот пресса первое время, наоборот, трубила и накручивала домыслов. Дело обещало быть громким, а заседание открытым, хотя даже я со своим опытом понимала, что хватит одного слушания.

Кроме дела Ника у меня все еще оставались и обычные обязанности помощницы. Я все также обеспечивала комфорт моего профессора, помогала ему с остальными делами и организовывала деловое расписание. Но уже не помогала раздеваться, одеваться или принимать ванну. С этим Рома справлялся сам.

— Настя, по делу Ника готова речь? — спросил меня Рома как-то вечером.

Я так замоталась со всем, что не заметила, как летели дни, и уже на носу был суд. Потерпевшая к тому времени почти влюбилась в своего палача, ведь наш раскаявшийся почти каждый день навещал ее. Дело было простое, хоть и громкое.

— Да, я еще вчера все сделала, забыла только отправить тебе на почту, чтобы ты проверил. Не уверена, насчет последнего абзаца, посмотри, пожалуйста. Ну и просто могла пропустить что-то важное.

Я взяла планшет, чтобы отправить речь Роме.

— Отправила, — сказала я.

— Получил, — отозвался Рома.

Пока он читал, я ушла на кухню, вымыть посуду. Проверила еще раз расписание на завтра и дела, которые Рома собирался рассмотреть, чтобы не мотаться в архив лишний раз.

Исаев все еще читал. Я послонялась по квартире и от нечего делать подошла к столику с письмами и корреспонденцией. Ох, вот ее-то я и не разобрала. Привыкла к электронному обороту и каждый раз забывала про бумажки. Взяв стопку конвертов, я отправилась в кабинет, где выхватила нож для писем и стала вскрывать.

Счета в одну стопку, письма по делам в другую. Спам в третью.

А это что такое? Какой красивый конверт. «Приглашение на благотворительный вечер фонда «Элен Джонс», — прочитала я на карточке. Мероприятие состоится завтра. Елена Романова работала на этот фонд, а арабская девочка, для которой Рома оформлял опеку, была под его защитой. Вдруг Рома обязательно должен пойти на это мероприятие? Ох, а ведь я могла и пропустить приглашение. Нехорошо вышло бы.

Рома появился в дверях кабинета. Даже без лишних слов, по одному только его взгляду, я бы поняла, что он мной недоволен. Но сейчас Рома улыбался.

— Я прочел. Для первого раза ты отлично справилась.

Я поднялась из-за его рабочего стола. Как-то сама собой села в его кресло, а теперь вот он как внимательно на меня смотрит. Наверное, правильные помощницы так нагло себя не ведут.