Помощница лорда-архивариуса

Дрожащей рукой я придвинула манускрипт и кое-как взяла самопишущее перо. Задание было мне не по силам, но я решила идти до конца. Придётся просто копировать буквы незнакомого алфавита как можно точнее. Что касается перевода, кое-какие староимперские слова я знала, может, сумею додумать остальное.

Остальные соискатели уже завершили работу. Юноша и толстяк передали свои листы Кассиусу, тот бегло их изучил, вежливо кивнул и попросил дворецкого проводить соискателей на выход. Кажется, испытание они не прошли.

Я мельком глянула на рукопись своей соседки, госпожи Густавы. Выданный ей манускрипт очень походил на мой — часть напечатана, часть заполнена от руки, но, к моему удивлению, переписала она от силы половину текста. Я решила, что самоуверенная дама была вовсе не такой образованной, какой казалась. Неудача соперницы несколько успокоила.

Госпожа Густава передала свой лист Кассиусу, а затем, как и остальные соискатели, покинула кабинет в сопровождении дворецкого.

Я копировала слова так аккуратно, как только могла. Чем ближе подходила к концу текста, тем чаще ловила на себе взгляды троицы за столом. Кассиус смотрел напряженно, астролог Торнус — с любопытством, а толстяк Оглетон таращил водянистые глаза и недоверчиво дергал себя за ус, рискуя испортить напомаженный вензель.

Я чувствовала: что-то идет не так, но не могла понять, что именно. Мне казалось, я неплохо справляюсь с работой. Почему они так на меня смотрят? В голове мутилось от голода, усталости и волнения.

Господин Ортего встал и подошел ко мне.

— Ваше время истекло, Камилла, — произнес он почти виновато, — Позвольте вашу работу.

Я вцепилась в лист обеими руками.

— Я не успела перевести, — призналась с отчаянием.

Кассиус приблизился и почти вырвал исписанный лист у меня из рук, пробежал глазами, затем вынул из кожаной папки на столе какой-то документ и сверил с моим текстом. На его лице проступило неприкрытое, безмерное удивление, которое сменилось облегчением. Волнуясь, он произнес:

— Неважно. Оставим перевод. Госпожа Камилла, вам придется немного подождать. Пикерн подаст вам чай и пирожные, чтобы вы не скучали.

Чай и пирожные! Да, да, да! Подайте мне чай и пирожные, а затем можете выгнать прочь, потому что я не прошла ваше испытание — иначе, почему бы Кассиусу так странно смотреть на мою писанину, как будто не веря своим глазам?

Я поднялась — слишком поспешно — голова закружилась. Я пошатнулась, но Кассиус подхватил меня под локоть, пристально посмотрел в глаза и что-то понял.

— Пикерн, пирожных не надо, замените их сухими галетами, пожалуйста. А чай заварите совсем слабый, — внезапно отдал он приказание, которое поразило меня до глубины души. А ведь господин Ортего показался мне таким внимательным и добрым, и вот, пожалуйста, — пожалел пирожных и чая!

Но Кассиус наклонился к моему уху и тихо произнес:

— Пирожные с жирными взбитыми сливками и крепкий чай не пойдут на пользу в вашем состоянии, Камилла. Когда вы ели в последний раз?

Я была так ошарашена, что ответила без запинки:

— Вчера вечером.

— А когда вы в последний раз ели нормально, досыта?

— Не помню. Неделю или две назад.

— Понятно. Ешьте осторожно. Не спешите. Устройтесь в кресле поудобнее, и подождите. Все будет хорошо. Доверьтесь мне.

С этими словами Кассиус отвел меня в приемную комнату, усадил в кресло за маленьким столиком в углу, затем вернулся в кабинет. Спустя минуту Пикерн принес серебряный поднос, на котором исходил паром небольшой чайник и стояла чашка с блюдцем из тонкого полупрозрачного фарфора. На белоснежной тарелке лежали три галеты приличных размеров. Я с трудом сдерживалась, чтобы не запихнуть их в рот все сразу, но, помня совет Кассиуса, отламывала крошечные кусочки и медленно рассасывала, а затем делала маленький глоток чая светло-янтарного цвета. Чай умопомрачительно пах травами, хрустящее тесто таяло во рту. Никогда в жизни не ела ничего вкуснее.

Из кабинета доносились голоса — сначала тихо, затем все громче и громче. Говорящие шумно препирались. Я услышала, как Кассиус с нажимом обратился к Оглетону:

— За месяц здесь побывало человек двадцать, но никто — никто! — не подошел. Мы уже сомневались в открытии господина Торнуса — он сам в себе сомневался, верно, господин Торнус? Но она смогла, у нее все получилось!

— Вы в своем уме, Кассиус? — визгливо парировал Оглетон. — Послушница Общины — и в этом доме! Вы знаете, как сектанты относятся к магии? Глупая, недалекая девчонка будет брать в руки и читать сокровища коллекции Дрейкорнов! Нет, нет, я переоцениваю ее возможности. Куда ей читать! Разве вы не видите, староимперского она не знает?! О, представляю, что скажет Джаспер, когда узнает о вашем выборе!

— У нас нет выхода, Огастас, — мягко увещевал придворный астролог Торнус.

— Время идет, Канцлер ждет результатов. Джаспер задерживается. Он делает свое дело, а Кассиус делает свое. Девушка выглядит порядочной, а это главное. В голове у нее, конечно, пусто, но это не беда… Лично я в полном восторге. Моя теория подтвердилась. Ах небесный механик, каков хитрец!