Помощница профессора

Если уж и рисковать — то ради солидного куша. Пак же беззвучно пошевелил губами, будто говорил про себя, оглядел Фредди, задержавшись на глазах, а не на декольте, как делали другие знакомые мужчины, а после невозмутимо ответил и прижал к себе мешок.

— Четверть.

— Триста пятьдесят галлов! — Фредди сбавила ставку, но затем скрестила руки на груди, точно как отец, говоривший, что Алваресы не торгуются. — Иначе ищите другого помощника.

— Четверть, то есть двести галлов за вашу помощь. Или в самом деле ухожу.

Пак слегка поклонился ей, копируя жест донов, и потопал к выходу, затем вдруг одумался, вернулся за своими мокрыми вещами и снова поклонился Фредерике.

— Триста! Но за меньшую сумму я не стану связываться с таким подозрительным типом, — крикнула она уже в спину удаляющемуся земпри. Денег хотелось, отчаянно и до дрожи, но двести галлов — лучше чем ничего. А триста — тоже неплохой шанс изменить жизнь.

— Хорошо. Мне нужен приют на несколько дней, горячая еда и кое-какая помощь. А через неделю я сяду на зеленый поезд и уеду домой.

Он все же обернулся и строго поглядел на Фредди. И снова задержался на глазах. Те, конечно, были весьма неплохи, сосед-Хосе говорил, что смотришь в них точно в две бочки бренди, также манят и также лишают разума. Впрочем, какого еще сравнения можно ждать от этой бестолочи, но вот грудь, талию и даже запястья он расхваливал куда как сильнее. А Пак смотрел только в глаза, будто все остальное досталось Фредерике от иноземной уродины.

Но много ли этот деревенский простак понимает в красоте?! Он и горожанок-то наверняка впервые видит. Еще не проникся.

Фредерика приосанилась и строго произнесла:

— Но вначале вы поклянетесь на своей крови, что не причините вреда ни мне, ни матушке. И что покинете наш дом при первой возможности.

Пак серьезно кивнул, затем сел на стул и терпеливо ждал, пока Фредди принесет из кабинета крохотную фигурку змеи — один из немногих сохранившихся у Алварес амулетов. Продать такой все равно что родовую честь, поэтому в самые тяжелые времена Фредди и не помышляла об этом. Пак тоже с интересом смотрел на фигурку, дал уколоть себе палец специальной иглой и повторял за Фредди слова клятвы на тийском. Вообще-то с падением империи такие обряды запретили, но не пойдет же беглый земпри жаловаться на Фредерику?

Закончив, она спрятала змею в карман и ткнула пальцем в грудь Пака:

— Теперь стоит вам только подумать что-то плохое о семье Алварес, как сама кровь взбунтуется! Идемте, покажу вашу комнату.

— Не надо, — Пак попятился назад. — Мне бы только убежище, не до того. Не до утех!

Рука взметнулась прежде, чем Фредди успела все как следует обдумать. Пощечина вышла знатной, Пак мотнул головой и прислонил ладонь к полыхающей щеке.

— Я Фредерика Алварес, честная девушка и дипломированный химик и не собираюсь прыгать в постель к не в меру наглому земпри, который размахивает деньгами в моем доме и думает, что теперь ему все дозволено! Если нужна такая помощь, то лучше собирай галлы, свое тряпье и проваливай отсюда, Пак Ува!

— Так сразу ж сказал, что утех мне не надо, чего было драться? Странные вы тут в городе, и до денег жадные.

Рука чесалась отвесить ему и вторую пощечину, но Фредерика вздохнула и решила, что перед ней просто умственно отсталый. Таким и везет в азартных играх.

— Покажу комнату, в который ты будешь спать. Один! Так понятнее? стоило бы отправить тебя на чердак, но…

Но там царил такой беспорядок, что Фредерика и сама не решилась бы зайти ночью. А еще на чердаке хранились запасы овощей и консервов на самый крайний случай, их Фредди лично натаскала с благотворительных вечеров, на которых раздавали еду для обедневших аристократов. Матушка была бы в ужасе и никогда не приняла бы подачки, а вот в супе или каше ела эти продукты с удовольствием.

— …но мой троюродный кузен с островов не может поселиться на чердаке, его место в гостевой комнате, — закончила она и махнула рукой Паку, — так что идем.

— А ты живешь одна?

Он поплелся следом, при этом постоянно крутил головой, разглядывая стены и потолок дома. Напротив гостиной пришлось остановиться — этому полудурку взбрело в голову поближе рассмотреть узор на паркете и поковырять пальцем лак. После чего Пак авторитетно заявил, что покрытие нужно менять, иначе к осени начнут портиться доски. Фредерика сжала кулаки, чтобы не врезать умнику снова и не высказать, что думает о чересчур обнаглевших земпри, но вспомнила о воспитании, о генеалогическом древе Алваресов, что корнями уходило во времена основания Эбердинга и к одному из сыновей Отца-Защитника, и чудом сдержалась.

— И живу я с матушкой, — сквозь зубы процедила она. — И не вздумай ей болтать про паркет или посевную. Представлю тебя как родню со стороны отца, она их не знала толком, поверит.

— Она головой болеет?

Вот этого Фредерика не выдержала и залепила наглецу вторую пощечину. Защититься он не пытался, только пыхтел недовольно и потирал щеку, другую в этот раз, для симметрии.