Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)

Тем временем, моего Алекса, начиная со второго дня пребывания во дворце, взяли в оборот. В отличие от родного дома, здесь у него не было ни одной свободной минуты. Данияр поднимал его рано утром, как только край солнца показывался над заливом, и вел в тренировочный зал, где под руководством мастеров клинка и различных единоборств дети Эврихама и дети Сандела постигали искусство физической защиты и нападения. Причем скидку на слабость женского пола Дилире не делал никто. Хрупкая девушка дралась наравне с парнями и даже иногда выигрывала бои у одного из близняшек — сыновей Сандела — Ойрена.

А вот избалованному ренийскому принцу приходилось туго. Конечно, его чему-то учили. Но если он хотел пропустить занятие или вовсе отложить на какое-то время, то ему предоставлялась полная возможность это сделать. Может быть, именно из-за этого он и получил свое ранение?

Но среди корнельцев расслабления не приняты. После ежедневной утренней тренировки и легкого завтрака трое принцев и принцесса уходили порталом в Академию, где наравне с другими молодыми людьми грызли гранит магической, и не только, науки. На это у них уходил целый день до шести вечера, кроме одного выходного дня в декаду. И то, в этот день их дрессировал архимаг Сандел.

Очень интересно в этом государстве распределялась власть. У каждой правящей пары рождались мальчики-близнецы. Воспитывали их абсолютно одинаково с ежедневным утверждением мысли, что они — единое целое. Когда им исполнялся двадцать один год, они оба проходили магическое посвящение Бога Тимоса, который выбирал среди одного из них будущего Короля, то есть, администратора, а второго делал архимагом, вливая в него часть собственной Божественной силы. По достижении ими определенного возраста и уровня знаний они меняли своих предшественников на троне и в Академии. И так было всегда. Один олицетворял власть светскую, другой — магическую. Если в каком-то поколении у архимага рождались близнецы раньше королевских, их точно также готовили к посвящению. И когда Тимос их принимал, следующим Королем и архимагом становились они. Естественно, кроме близнецов у королевской фамилии бывали и единственные дети, и разнополые двойняшки. В таком случае королевской парой становились первые близнецы-мальчики, рожденные у братьев, дядей и т. п. Данияр, старший принц в королевской семье, знал, что никогда не будет королем, однако горячо любил и всячески помогал Кириму и Ойрену, детям Сандела. Вот потому здесь королевская власть осуществлялась крепкой, дружной и единой семьей, работающей на благо и процветание своей немаленькой страны, да и что там говорить, всего континента, куда периодически выдавались замуж умненькие и красивые принцессы Корнела.

Конечно, нашему меланхоличному и одинокому Алексу все это было в диковину. После завтрака, когда молодежь отбывала, его брал с собой двоюродный брат правящих близнецов принц Симон. Он был старше Алекса лет на десять, но еще не женат. Поэтому ему на пути то и дело встречались какие-то милые барышни, с трудом изыскавшие приглашение во дворец, и надеющиеся ему понравиться. А кроме этого, он был отличным магом, как и все в этой семье.

Просканировав Алекса, Симон нашел в ауре нашего принца тонкую ниточку магического дара и, обрадовав его поначалу, затем запряг в серьезную и трудную работу по его развитию. Он терпеливо объяснял непонятное, успокаивал нервные срывы и нагружал заданиями все больше и больше. Потом, после обеда, на Ренийца наваливался дядя молодых принцев, Лион, который обучал его психологии, языку мимики и жестов, то есть, тому, что у нас называется НЛП, а также администрированию и немного дипломатии. А вечером, после занятий, возвращались веселые и голодные молодые люди, которые поужинав, утаскивали его покататься на яхте, если погода хорошая, а если не очень, на конную прогулку по парку. Ну а если небо хмурилось и грозилось, то во дворце был замечательный бассейн…

Поэтому принц Алекс в десять часов вечера уже падал замертво в кровать, забывая помечтать о своей несчастной любви. На его бледном худощавом лице, наконец, появился румянец, а глаза все чаще останавливались на принцессе Дилире, которая в кругу семьи была своим пацаном и нисколько не обращала внимания на нежного и заторможенного чужеземного мальчика.