Помпадуры и помпадурши

Второе поразившее его обстоятельство было такого рода. Шел по базару полицейский унтер-офицер (даже не квартальный), - и все перед ним расступались, снимали шапки. Вскоре, вслед за унтер-офицером, прошел по тому же базару так называемый ябедник с томом законов под мышкой - и никто перед ним даже пальцем не пошевелил. Стало быть, и в законе нет того особливого вещества, которое заставляет держать руки по швам, ибо если б это вещество было, то оно, конечно, дало бы почувствовать себя и под мышкой у ябедника.

Стало быть, вещество заключено собственно в мундире; взятые же независимо от мундира, и он, помпадур, и закон - равны.

Заключение это вскоре было самым блистательным образом подтверждено и другими исследованиями.

Как ни старательно он прислушивался к говору толпы, но слова:

"помпадур", "закон" - ни разу не долетели до его слуха. Либо эти люди были счастливы сами по себе, либо они просто дикие, не имеющие даже элементарных понятий о том, что во всем образованном мире известно под именем общественного благоустройства и благочиния. Долго он не решался заговорить с кем-нибудь, но, наконец, заметил довольно благообразного старика, стоявшего у воза с кожами, и подошел к нему.

- Вот что, почтеннейший, - начал он, - человек я приезжий, и нужно мне до вашего градоначальника дойти. Каков он у вас?

- Это какой же начальник?

- Да вон тот... главный... что на пожарном дворе живет.

- А кто его знает! надобности нам в нем не видится.

Помпадура даже передернуло при этом ответе.

- Как же это, почтеннейший! до градоначальника - да надобности нет? А ну, ежели, например... что бы, например...

Он стал отыскивать подходящий пример, но как ни усиливался, мог отыскать только следующий:

- А ну, например, ежели в часть попадешь?

- До сих пор бог миловал. А ежели когда попадем, тогда и узнаем.

- Но, может быть, слухи какие-нибудь ходят... ведь это градоначальник, почтеннейший! говорят же о нем что-нибудь.

- И слухов не знаем. Потому, ничего нам этого не надобно.

- Гм... Стало быть, так и живете? и ничего не опасаетесь?

- Опасаться как не опасаться; завсегда опасаемся, потому что все до поры до времени.

- Может, закона боишься?

- Говорю тебе: до поры до времени. Выедешь, это, из дому хоть бы на базар, а воротишься ли домой - вперед сказать не можешь. Вот тебе и сказ.

Может быть, закон тебе пропишут, али бы что...

- Странно это. Если ты ведешь себя хорошо, если ты ничего не делаешь... я надеюсь, что господин градоначальник настолько справедлив...

- Ты и надейся, а мы надежды не имеем. Никаких мы ни градоначальников, ни законов твоих не знаем, а знаем, что у каждого человека своя планида. И ежели, примерно, сидеть тебе, милый человек, сегодня в части, так ты хоть за сто верст от нее убеги, все к ней же воротишься!

Таково было содержание первого разговора. Покончив с кожевенником, помпадур устремился к старичку-мещанину, стоявшему у палатки, увешанной лубочными картинками. Старик был обрит и одет в немецкое платье и сквозь круглые очки читал одну из книг московского изделия, которыми тоже, по-видимому, производил торг.

- Почтеннейший! - обратился он к мещанину, - я человек приезжий и имею надобность до вашего градоначальника. Каков он?

- А как вам, сударь, сказать. Нужды мы до сих пор в господине градоначальнике не видели.

- Однако ж?

- Так точно-с. От съезжей покуда бог миловал, а о прочем о чем же нам с господином градоначальником разговор иметь?

- Стало быть, так живете, что и опасаться вам нечего?

- Ну, тоже не без опаски живем. И в Писании сказано: блюдите да опасно ходите (83). По нашему званию каждую минуту опасаться должно.

- Чего же вы боитесь? О градоначальнике, как вы сами сейчас сказали, даже понятия не имеете - закон, что ли, вам страшен?

- И о законе доложу вам, сударь: закон для вельмож да для дворян действие имеет, а простой народ ему не подвержен!

- Не понимаю.

- Да и не легко понять-с, а только действительно оно так точно. Потому, народ - он больше натуральными правами руководствуется. Поверите ли, сударь, даже податей понять не может!

- Однако чего же нибудь да боитесь вы?

- Планиды-с. Все до поры до времени. У всякого своя планида, все равно как камень с неба. Выйдешь утром из дому, а воротишься ли - не знаешь. В темном страхе - так и проводишь всю жизнь.

- Но я надеюсь, что господин градоначальник настолько справедлив, что ежели вы ничего не сделали...

В это время к беседующим подошел сельский священник и дружески поздоровался с продавцом картин.

- Вот, отец Трофим, господин приезжий сведение о господине градоначальнике получить желают.

- Надобность имеете? - вопросил отец Трофим.

- Да-с, надобность.

- Личного знакомства с господином градоначальником не имею, да и надобности до сих пор, признаться, не виделось, но, по слухам, рекомендовать могу. К храму божьему прилежен и мзду приемлет без затруднения... Только вот с законом, по-видимому, в ссоре находится.

- А они вот и насчет законов тоже разговорились, - вставил свое слово продавец картин, - спрашивают, боится ли простой народ закона?

- Закон, я вам доложу, наверху начертан. Все равно, как планета...