Помпеи

Инженер пошел в баню поискать факелы и обнаружил их в самой большой кладовой. Даже факелы и те здесь были наилучшего качества: плотно свернутая кудель, пропитанная смолой, крепкие деревянные ручки, обмотанные веревками. Рядом с ними стояли открытые деревянные ящики с масляными лампами, — по большей части терракотовыми, но встречались и медные, — и со свечами. Свечей хватило бы на освещение большого храма. Качество, как приговаривал Амплиат. С качеством не поспоришь. Да, тут и вправду собрались устроить роскошнейшее заведение.

«Это будут лучшие бани за пределами Рима...»

Внезапно Аттилия одолело любопытство, и он, с охапкой факелов в руках, заглянул в некоторые из соседних кладовых. В одной стопками были сложены полотенца, в другой стояли кувшины с ароматическими маслами для массажа, в третьей хранились свинцовые гири, мотки веревок и кожаные мячи. Все лежало наготове и ждало, когда этим кто-то воспользуется. Не хватало лишь болтающих, потеющих посетителей, чтобы бани ожили. Ну, и воды, конечно. Аттилий посмотрел сквозь открытую дверь на анфиладу комнат. Да, воды здесь потребуется много... Четыре или пять бассейнов, души, смыв в туалетах, парильня... Бесплатно к акведукам подключались лишь общественные сооружения наподобие тех же питьевых фонтанов — это был подарок императора народу. Но частные бани вроде этой должны были выкладывать за воду очень немалые деньги. И если Амплиат делает деньги на том, что покупает большие имения, делит их на части и сдает внаем, то он должен в сумме расходовать огромное количество воды. Интересно, сколько же он за нее платит? Когда Аттилий вернется в Мизены и наведет хоть какой-то порядок в документах, оставшихся после Экзомния, можно будет выяснить и это тоже.

Возможно, Амплиат не платит вообще ничего...

Инженер остановился посреди гулкой, залитой солнцем бани, прислушиваясь к воркованию голубей и пытаясь осмыслить посетившую его мысль. Акведуки всегда открывали простор коррупции. Крестьяне самовольно отводили воду на свои поля.

Граждане прокладывали лишнюю трубу и платили водяному инспектору, чтобы тот закрывал на это глаза. Общественные работы поручались частным лицам, а потом оплачивались — в том числе и те, которые были выполнены только на словах. Материалы постоянно пропадали. Аттилий подозревал, что рыба загнила с головы: поговаривали, будто даже Ацилий Авиола, сам смотритель акведуков, требует себе отчисления от взяток. Сам Аттилий никогда ничего такого не делал. Но честный человек — редкость в Риме. Если честный — значит, дурак.

От размышлений его отвлекли руки, занывшие под тяжестью факелов. Аттилий вышел наружу и свалил факелы в повозку, а потом прислонился к повозке и снова задумался. Большая часть людей Амплиата уже прибыла. Погрузка завершилась, и теперь они устроились в тенечке, ожидая распоряжений. Волы безмятежно стояли, помахивая хвостами, и изредка встряхивали головами, отгоняя роящихся мух.

А что, если счета Августы — ну, те, которые хранятся в Писцине Мирабилис — пребывают в таком беспорядке именно потому, что они подделаны?

Аттилий посмотрел на безоблачное небо. Солнце миновало зенит. Бекко и Корвиний уже должны добраться до Абеллина. Возможно, они даже уже опустили заслонки, и скоро вода вытечет из Августы. Да, время поджимает. Инженер принял решение. Он кивком подозвал Полития.

— Сходи в баню, — велел он, — и принеси еще дюжину факелов, дюжину ламп и кувшин оливкового масла. И моток веревки. Но не больше. Когда погрузишь это все, бери повозки и людей и отправляйся к зданию резервуара, тому, что возле Везувиевых врат, и жди меня там. Коракс уже скоро должен будет вернуться. Да, и пока будешь ждать, попробуй купить какой-нибудь еды для нас.

Инженер протянул рабу свою сумку.

— Здесь деньги. Пригляди за ними. Я скоро подойду.

Он отряхнул тунику от пыли и путеоланума и вышел со двора.

Ноrа Septa [14.10]

Если магма готова подняться в верхний резервуар, то даже незначительное изменение давления — обычно связанное с землетрясением — способно нарушить сложившееся в системе равновесие и вызвать извержение.

«Вулканология»

(второе издание)

Пиршество у Амплиата длилось уже второй час, и из двенадцати человек, полулежащих вокруг стола, искреннее удовольствие оно доставляло лишь одному — самому Амплиату.

Прежде всего, в комнате царила удушающая жара — даже несмотря на то что одной стороной обеденный зал выходил на открытый воздух и что трое рабов в темно-красных туниках обмахивали гостей веерами из павлиньих перьев. Арфист, сидящий у бассейна, перебирал струны, наигрывая нечто неопределенное.