Помпеи: Сгинувший город

В Помпеях тоже имелся свой слой "новых богачей". В отличие от таких семейств, как Сатрии, чье богатство основывалось на земельном владении в течение многих поколений, эти выскочки (homines novi, дословно "новые люди") сколотили состояние на торговле и вот теперь силились внедриться в среду местной потомственной аристократии. Один видный представитель этого расширявшегося сословия, вероятно, на свой скромный лад способствовал успеху пиров, устраивавшихся в Доме Фавна. Имя его - Авл Умбриций Скавр. Скорее всего, он был ведущим производителем и торговцем острыми рыбными соусами, о которых шла речь выше. Множество подробностей его личной жизни и рода занятий были восстановлены, на основе самых разных источников, американским исследователем античности Робертом Кертисом, который начал изучать сей предмет в 1970-х гг.

Помпеи - возможно, из-за своей близости к рыбообильному морю - служили одним из важнейших в империи поставщиков гарума и ликвамена. Плиний Старший включал их в перечень городов, славившихся своим рыбным соусом. Ввиду того, что на этой приправе буквально держалась вся римская кухня, торговля гарумом была делом весьма прибыльным. Соус заливали в небольшие терракотовые сосуды, которые развозили во все концы империи; даже римские легионы, выступая в поход, прихватывали с собой изрядный запас рыбного зелья. Довольно часто на цветных ярлычках, прикреплявшихся к таким сосудам, стояло имя Умбриция Скавра и его родни (как правило, помимо наименования товара, на ярлыках значились имена его производителя, перевозчика и получателя). При раскопках кувшины с ярлыками Скавра обнаруживались в различных лавках и домашних погребах в Помпеях, в соседнем Геркулануме, а порой и весьма далеко - например, на территории современного городка Фос-сюр-Мер в южной Франции.

Чтобы удовлетворять взыскательным вкусам покупателей, Скавр не только производил несколько разновидностей рыбного соуса сам, но и ввозил для продажи в Помпеях кое-какие чужеземные приправы. Ярлыки на некоторых кувшинах говорят о том, что товар доставлен на имя Скавра от некоего производителя из Испании. Помимо собственного "торгового дома", Скавр владел долей прибылей - возможно, решающей долей - по меньшей мере в шести других лавках, разбросанных по всему городу. Судя по надписям на ярлыках, найденных в Помпеях и их окрестностях, эти лавки принадлежали другим представителям клана Скавров. В различных "накладных" значатся имена его не. то жены, не то сестры, а также двух вольноотпущенников, принявших родовое имя соусопромышленника.

Собственным детям Скавр искал занятий более возвышенных. Должно быть, он пустил в ход свое богатство, чтобы продвинуть сына вперед по государственной службе, ибо этот молодой человек (носивший то же имя, что и отец) был избран на должность дуумвира, которой никогда не заполучил бы без изрядной "подмазки". Скавру Младшему не суждено было долго упиваться таким успехом: в семейной гробнице, что за Геркуланскими воротами Помпеи, его память увековечила эпитафия. Хотя политическая деятельность молодого Скавра оказалась недолгой, судя по всему, он успел заслужить настоящий почет среди сограждан. На могильной доске его отец особо упомянул о двух тысячах сестерциев, которые пожертвовал городской совет на его похороны, и о решении совета воздвигнуть в его честь конную статую (ныне утрачена) на форуме.

Сколь бы велико ни было его богатство, каких бы высот в обществе он ни достиг, - Скавр Старший не переставал гордиться тем, как он нажил свое состояние. Его дом в старинном квартале Помпеи, рядом с Приморскими воротами, представлял собой красивое здание, построенное на разных уровнях, с тремя атриумами, прудом с рыбками посреди перистиля и частными банями на нижнем этаже. Некоторым частям этого дома ко времени извержения было уже лет двести, но Скавр - или его предшественники - подновил дом в соответствии с новейшими веяниями. Вкусы Скавра явно склонялись к хвастливой роскоши. Ярчайшим проявлением его тяги ко всему показному стало модное новшество - напольная мозаика в атриуме, примыкавшем к новому главному входу: выложенная черными и белыми тессерами декоративная композиция, больше всего поражающая невероятно натуралистичными изображениями четырех кувшинов для рыбного соуса. Каждый сосуд был воссоздан в мельчайших подробностях, вплоть до ярлычка с четкой надписью от руки, где были означены не только само содержимое, но и его происхождение и отменное качество. На всех ярлыках, кроме одного, красовалось имя самого Авла Умбриция Скавра.

Расположение этих мозаичных сосудов было тщательно продумано, дабы сразу притягивать взгляд. Скавр явно стремился к тому, чтобы гости заметили их, принялись бы расхаживать кругом, изучать по очереди каждый ярлык и издавать подобающие восклицания восторга и изумления. Подобный фокус едва ли пришелся бы по вкусу настоящим патрициям с их врожденной сдержанностью. По словам Роберта Кертиса, "Скавр и Трималхион наверняка поладили бы между собой".