Помутнение

– Послушай, я и сам закинулся, – ухмыльнулся Баррис. – И ты. Так что дело не в травке. Да и слишком быстро. При чем здесь таблетки – желудок не в состоянии усвоить…

– Ты меня отравил! – яростно прошипел Арктор. В голове и перед глазами стало проясняться, сохранился лишь страх. Страх – естественная реакция. Страх перед тем, что могло произойти, перед тем, что это означало. Страх, страх, кошмарный страх перед улыбающимся Баррисом, и его проклятыми таблетками, и его объяснениями, и его странными словечками, и его привычками, его зловещими появлениями и уходами. Перед анонимным доносом в полицию на Роберта Арктора через самодельный голосовой фильтр… Наверняка он, Баррис.

Подонок охотится за мной, подумал Арктор.

– Никогда не видел, чтобы кто-нибудь вырубался так быстро, – покачал головой Баррис. – Хотя вообще-то…

– Как ты, Боб? – спросил Лакмен. – Это мы сейчас почистим, ничего. Садись лучше назад.

Арктор вышел из машины, нетвердо держась на ногах.

Лакмен повернулся к Баррису:

– Ты точно ничего ему не подсунул?

Баррис с негодованием воздел руки.

Глава 6

Больше всего тайный агент по борьбе с наркоманией боится не того, что его подстрелят или изобьют, а того, что ему скрытно введут бешеную дозу какого-нибудь психоделика и до конца жизни в его голове будут крутиться жуткие нескончаемые глюки. Или подсунут порцию «смеси» – героин пополам с препаратом «С». Или и то и другое, да плюс еще яду вроде стрихнина, который почти убьет его, но не совсем, и все закончится тем же: бесконечным фильмом «ужасов». И он превратится в животное, будет колотиться в стены психлечебницы или, что хуже, федеральной клиники. День и ночь будет стряхивать с себя тлю или без конца пытаться понять, почему он не может натереть пол. Вот что может произойти, если его раскусят. И поквитаются чудовищным образом – с помощью той самой дряни, которую они продают и против которой он боролся. Ибо и те и другие – и торговцы, и агенты – хорошо понимали, что наркотики делают с людьми. По поводу этого у них разногласий не было.

Подъехал ремонтный фургон, и машину наконец починили. Других поломок вроде не было, но механик почему-то очень долго рассматривал левую переднюю подвеску.

– Что-нибудь не так? – спросил его Арктор.

– На поворотах проблем не возникало?

Арктор ничего такого припомнить не мог, а механик отказался говорить что-нибудь определенное – лишь продолжал тыкать в разные узлы и детали.

По пути Арктор размышлял о различных казусах в психологии полицейских агентов и торговцев наркотиками. Некоторые его знакомые работали под маской торговцев, продавая гашиш и даже героин. Это была хорошая легенда, но такая деятельность порой начинала приносить доход куда больший, чем официальное жалованье агента, даже с учетом премий за изъятые партии товара. Кроме того, агенты привыкали употреблять свое собственное зелье и вообще вести этот образ жизни; они становились скорее богатыми торговцами-наркоманами, чем сыщиками, и в конце концов забывали про служебные обязанности. С другой стороны, некоторые торговцы, чтобы избежать неминуемых рейдов или пытаясь избавиться от конкурентов, начинали работать на полицию и в конечном счете фактически становились тайными агентами. Странные дела творятся в мире наркотиков… Все смешалось, все мутно и непонятно. А для Боба Арктора сейчас все станет еще запутанней: пока он и его дружки ехали по шоссе, ведущему из Сан-Диего, власти устанавливали в их квартире – по крайней мере, он надеялся на это – аппаратуру слежения. Зато он обезопасит себя от происшествий, подобных сегодняшнему. Ему повезло – теперь уже никто не сможет так просто отравить, пристрелить или свести его с ума, а он имеет все шансы схватить за руку таинственного врага, который сегодня чуть не добился успеха. Теперь, когда телекамеры установлены, покушений на него или его собственность будет куда меньше. По крайней мере, успешных покушений…

Виновные порой бегут, даже если их не преследуют, думал Арктор, осторожно ведя машину в густом потоке транспорта. И уж безусловно, бегут, если чувствуют за собой погоню. Бегут со всех ног и при этом не забывают о самообороне… Вот так сидит один сзади, со своим дерьмовым немецким пистолетом двадцать второго калибра и со своим дерьмовым смехотворным глушителем, а потом дождется, когда Лакмен, как обычно, заснет, и пустит мне пулю в затылок. И я буду мертв – как Бобби Кеннеди, которого убили из оружия того же калибра. Такая маленькая дырочка…

Это может произойти сегодня, может – завтра. В любой день. Или в любую ночь.