Помутнение

Донна поежилась — ночной воздух заметно остыл. Пора идти. Да, это не золотой век, подумала она, тогда не было таких звуков в темноте. Может быть, и я издаю такой же звериный вой, когда догоняю свою добычу? Догоняю и вонзаю в нее когти…

Мужчина рядом с ней зашевелился и застонал. Она помогла ему встать на ноги и осторожно, шаг за шагом, повела к автомобилю.

Сирена внезапно смолкла: дичь схвачена, работа выполнена. Моя тоже, подумала Донна, прижимая к себе Боба Арктора.

На полу перед двумя служащими «Нового пути» скорчилось вонючее, запачканное собственными испражнениями, трясущееся существо. Оно обвило себя руками, словно пытаясь защититься от холода.

— Что это? — спросил один из служащих.

— Человек, — ответила Донна.

— Препарат «С»?

Она молча кивнула. И, склонившись над Робертом Арктором, мысленно сказала: «Прощай».

Когда Донна выходила, его накрывали армейским одеялом.

Выехав на ближайшее шоссе, она влилась в сплошной поток машин. Среди валявшихся на полу кассет нашла свою самую любимую — «Гобелен» Кэрол Кинг, — втолкнула ее в магнитофон и достала из-под приборной доски держащийся там на магнитах «рюгер». Потом села на хвост грузовику с кока-колой и под проникновенный голос Кэрол Кинг выпустила по бутылкам всю обойму.

Кэрол Кинг нежно пела о людях, заплывающих жиром и превращающихся в жаб; ветровое стекло было в стеклянных крошках и подтеках кока-колы. Донне стало легче.

Справедливость, честность, преданность… Как чужды они этому миру, подумала Донна, врубила пятую передачу и, призвав на помощь небесные силы, на всем ходу ударила своего извечного врага — грузовик с кока-колой. Тот продолжал ехать как ни в чем не бывало. Маленькая машина Донны завертелась, что-то заскрежетало, и она оказалась на обочине, развернувшись в обратном направлении. Из-под капота валил пар, фары погасли; из проезжавших машин высовывались удивленные лица.

— Иди, иди сюда, ублюдок! — прошипела Донна, но грузовик уже уехал далеко вперед, разве что слегка поцарапанный. Что ж, рано или поздно она должна была начать свою маленькую персональную войну: нанести удар по символу всего того, что давило на нее извне. Теперь мне повысят страховочные взносы, покачала головой Донна, выбираясь из разбитой машины. В этом мире за право поединка со злом приходится платить звонкой монетой.

Рядом притормозил «мустанг» последней модели, и из окошка высунулся водитель.

— Подбросить, мисс?

Донна не ответила. Она молча шагала вдоль шоссе — крохотная фигурка, идущая навстречу бесконечной череде огней.

Глава 14

В общей гостиной Самарканд-хауса, жилого комплекса «Нового пути» в Санта-Ане, штат Калифорния, была пришпилена к стене вырезка из журнала:

Если впавший в детство пациент, проснувшись утром, зовет свою мать, напомните ему, что она давно скончалась, что ему самому уже за восемьдесят и он живет в доме для престарелых, что год сейчас не 1913-й, а 1992-й, и что следует смотреть фактам в глаза и не…

Кто-то из постояльцев оторвал остаток статьи, напечатанной на глянцевой бумаге, — очевидно, из какого-то специального журнала для медсестер.

— Самое главное в твоей работе, — сказал Джордж, служащий «Нового пути», — это туалеты. Полы, раковины и особенно унитазы. В здании три туалета, по одному на каждом этаже.

— Да, — отозвался он.

— Вот швабра. А вот ведро. Ну как, справишься? Сумеешь вымыть туалет? Начинай, я погляжу.

Он отнес ведро к раковине, влил мыло и пустил горячую воду. Он видел перед собой только пену. Видел пену и слышал звон струи.

И еще едва доносящийся голос Джорджа:

— Не до краев, прольешь.

— Да.

— По-моему, ты не очень-то понимаешь, где находишься, — помолчав, сказал Джордж.

— Я в «Новом пути».

Он опустил ведро на пол; вода выплеснулась. Он застыл, глядя на лужицу.

— Где в «Новом пути»?

— В Санта-Ане.

Джордж поднял ведро и показал, как ухватиться за ручку и нести, чтобы не разлить.

— Думаю, позже мы переведем тебя на ферму. Хотя перво-наперво займешься мытьем посуды.

— Я это могу. Посуду.

— Ты животных любишь?

— Да, конечно.

— А растения?

— Животных.

— Посмотрим. Сначала познакомимся с тобой поближе. Так или иначе, каждый должен месяц мыть посуду. Все новенькие без исключения.

— Я бы хотел жить в деревне.

— У нас много всякой работы, посмотрим, что тебе подойдет… Здесь можно курить, хотя это и не приветствуется. Не то что в «Синаноне» — там вообще не разрешают.

— У меня больше нет сигарет.

— Мы выдаем пациентам по пачке в день.

— А деньги? — У него не было ни гроша.

— Бесплатно. У нас все бесплатно. Ты свое уже заплатил.

Джордж взял швабру, макнул ее в ведро, показал, как мыть.

— Почему у меня нет денег?

— И нет бумажника, и нет фамилии. Потом вернут, все вернут. Это мы и хотим сделать — вернуть тебе то, что было отнято.

— Ботинки жмут.

— Мы живем на пожертвования. Потом подберем. А ты в ящике с обувью хорошо смотрел?

— Да.