Понаехали!

- Тише, - сказал Дурбин, глядя в глаза. И в его собственных отражалась Аглая. Отражение это было удивительно прекрасным. Такой прекрасной она не была и в те, иные, времена, когда являлась княжною и одевалась по моде.

- Ты… слышишь?

- Слышу.

- Будто птица здесь, - Аглая накрыла ладошкой грудь. Сердце внутри билось быстро-быстро, точно и вправду поселилась внутри неё мелкая пташка. – А еще хочется чего-то…

- Пройдет, - сказала Аграфена Марьяновна, живот оглаживая. – Это все сила Ладоры… она к женщинам ласковая… ныне будет хорошая ночь.

И на небо поглядела.

- А там детки народятся… много… и не только у людей. Землица опять же родит… хорошо, - произнесла она это задумчиво, потом рученькой махнула. – Лилечка, деточка… подь-ка сюда.

Лилечка и подошла.

- Во дворец тебе ехать не надобно, - сказала Аграфена Марьяновна и на писца поглядела, который краской налился. И жрец тоже покраснел, показалось даже, что он злится, хотя с чего бы? Божьему-то человеку радоваться надобно, что случилось этакое.

А он не радостный.

Или не досталось благодати?

Аглая голову на плечо Дурбина склонила. Мелькнула мысль, что теперь он подумает о ней дурно, что решит, будто она, Аглая, развратная женщина, даром, что ведьма. Мелькнула и угасла. Здесь и сейчас, когда воздух еще звенел, подобные мысли казались совершенно пустыми.

Лишними.

А вот стоять рядышком, слушать друг друга, было правильно. И то, что её обнимают, тоже правильно.

- Мама! – громко сказала Анна Иоановна. – Что ты такое говоришь!

- Правду. Мала она еще…

- Но ведь… ты сама сказала, что… дурного не будет.

- Так а разве было? – удивилась Анна Иоановна. – Ничего-то дурного аккурат и не было. Благословение получила, и теперь точно все будет хорошо. Болезнь, ежели и была, то ушла. И все-то, кому нужно, знать будут.

Лилечка щурилась. И да, в ней теперь Аглая не ощущала и тени той, былой, болезни. Напротив, внутри девочка будто посветлела.

Переменилась.

- Но… но…

- Я поеду, - сказала Лилечка, на жреца глянув, который дорогу заступил, но от взгляда её смутился и отошел в сторону. – Надо же кому-то за Ликой приглядеть. И Аглая тоже поедет.

- Так надо? – спросила Аграфена Марьяновна.

- Надо, - Лилечка поглядела бабушке в глаза, и та едва заметно кивнула, будто эти двое договорились о чем-то своем, другим не понятным.

- Что ж… в таком случае… Лика!

- Мама!

- Ты меня поняла?!

- Мама…

- Поняла, - Аграфена Марьяновна обняла дочь. И к жрецу повернулась, глянула строго, так, что человек божий попятился. – Смотри у меня… благословение-то всяким может быть. А я еще помню бабкины истории… и… думаю, будет всем проще, если мы до Китежа своим ходом, верно?

Жрец, если и собирался возразить, то передумал.

Кивнул.

- Вы нам только бумаги выправите, - продолжила Аграфена Марьяновна. – На… вот на неё еще.

И указала на Аглаю, которой в царский терем ехать совсем даже не хотелось, потому что у неё и без терема забот хватало.

- Но… но…

- Не невестой. Нянюшкой. Девочке ведь нужна нянька.

- Ведьма?

- Отчего и нет? – пожала плечами Аграфена Марьяновна. – В столице теперь модно так…

Народ, собравшийся на площади, отмер и загудел, обсуждая странные столичные нравы, чудо и еще сотню новостей местечковых, но несомненно важных.

Аглая же…

- Если ты не хочешь, - сказал Дурбин тихо. – Мы можем просто уехать. Куда-нибудь.

- Не хочу, - призналась Аглая. – Но… так и вправду нужно.

Та, подаренная ей сила, никуда-то не ушла, и теперь колобродила, обживаясь, а еще нашептывала, что Аглае и вправду надобно во дворец.

Зачем?

Кто бы знал… но кто-то точно знал больше, чем рассказывать изволил.

Впрочем, заговорила Аграфена Марьяновна уже в экипаже, куда забралась не без помощи барона, решившего разнообразия ради тоже в карете проехаться. А что, была та в достаточной степени велика, чтоб все влезли. Разве что девок сенных пришлось на телегу отправить.

- Мама! – Анна Иоановна дотерпела лишь до того момента, как экипаж тронулся. – Ты… что ты знаешь?

- Многое знаю, - Аграфена Марьяновна откинулась на подушки. – Только… признаться, до недавнего времени полагала, что знание сие лишнее, да…

- Но теперь… - осторожно заметил барон. – Вы ведь не откажетесь поделиться?

- Не откажусь, чего уж тут… тайны особой нет. Прежде многие ведали, да только как-то оно взяло и подзабылось.

Экипаж тронулся мягко. И Лилечка прижалась к Аглае, прикрыла глаза и в скором времени засопела. Утомилась все-таки.

- Наш род, быть может, не столь и стар, как ваш, барон… хотя… скорее нет, он стар, только… сложно, оказывается, говорить о вещах, которые еще недавно казались донельзя простыми и понятными. Моя матушка уже не верила во все это, говорила, что пустое, а вот бабушка… я у неё росла. Да и ты, Аннушка, помнить должна.

Анна Иоановна лишь плечами пожала.

- Вот… в незапамятные времена боги были куда ближе людям. И силой делились щедро, что с миром, что с нами, только не всякий человек способен был эту силу принять. Так-то и появлялись те, кто был способен и принять, и поделиться с прочими.

- Жрецы?

Аграфена Марьяновна голову чуть склонила.