Понаехали!

Отчего-то больше это не казалось важным. Прежний-то Дурбин из шкуры вывернулся бы, чтоб не допустить высочайшего огорчения. Быть может, и соврал бы чего-нибудь этакого, себя оправдывающего. Или даже наоборот… сказал бы, что сумел вернуть потерянную душу, а другой свободу дал.

Хорошая теория.

Героическая.

Только… неправда ведь. А скажешь, что вовсе не при чем и… когда его со двора попросят? Завтра? Послезавтра? Когда наведут порядок, уберут мертвецов, запрут виновных, наградят непричастных… Дурбина вот не наградят.

И добре если выпроводят тихонечко.

Замурлыкал Черныш, утешая, а после вовсе перебрался к девочке под руку.

Беззвучно отворилась дверь.

- Ты… - Дурбин поспешил подняться.

- Спит?

Аглая выглядела утомленной, но все же, в отличие от него, успела привести себя в порядок. Пусть платье на ней было простым, но… платье, а не тонкая прозрачная почти рубаха, в которой она вернулась, а Дурбин испытал жгучую острую ревность и желание немедля выяснить, что же случилось там, на берегу.

Только вместо этого стянул свой камзол и набросил на плечи.

Выяснить… выяснит, коль будет то богам угодно, но после, когда вернется к нему способность мыслить здраво. А ныне ветрено и гроза громыхает, этак простудиться недолго.

- А ты? – она вошла бесшумно, ступая так, как умеют лишь ведьмы да кошки.

- А я не сплю, - он смотрел.

И…

…и сила вернулась. Чудо, наверное, да и пока сложно говорить, остаточные это явления или же все-таки началась регенерация тонкого поля. Но сила есть.

На самом донышке.

Только… только слишком мало её. Даже если вся, которая была, вернется, все одно мало. Может, целитель из Дурбина и неплохой, но при дворце его не оставят. Найдутся более достойные.

Может, и к лучшему.

…он уедет.

Возьмет… в Канопень. Хороший, если подумать, город. И людей в нем живет изрядно, а стало быть, потенциальная клиентура наличествует. Еще бы разрешение выправить, на практику…

- Это хорошо, - Аглая робко улыбнулась и, глянув на девочку, вздохнула. – И её поправили.

- То есть?

- Не спрашивай, сама не понимаю. Но прежде было неправильно, а теперь все, как должно. Может, из-за нас, а может еще что помогло… только теперь она расти станет.

- Она ничего не помнит. То есть, имени не помнит. Думаю… и не только имени.

- И хорошо, - Аглая смотрела серьезно. – Иногда… бывает, что лучше и не помнить.

Может, и так.

Пес вздохнул и на Дурбина поглядел, как почудилось, с упреком. Мол, долго ты маеться будешь? Скажи уже?

Что?

Правду.

И…

- Идем? – Аглая протянула руку. И Дурбин осторожно коснулся тонких пальчиков её. Почему-то подумалось, что пахнуть они должны травами.

- А…

- За ней приглядят, да и… - она нарисовала в воздухе узор, и легчайшая паутинка упала на спящую. – Теперь здесь безопасно…

Со стены поднялась золотая бабочка, запорхала, затрясла над головой девочки крылами. Наверное, это что-то да значило, возможно, чудо этакое стоило бы изучить, но Дурбин вышел за дверь, где обнаружилась давешняя боярыня, только еще более недовольная, чем прежде.

- Она спит, - сказал Дурбин. – А когда проснется, есть захочет. Она не любит теплое молоко, особенно с пенкой. А вот мед любит.

- Без тебя разберемся, - проворчала боярыня и, вдруг разом подобревши, сказала. – Идите уж… ишь… ведьмы… сраму на вас нет.

Нет.

Наверное.

Но на узкой галерее, что вилась по-над замковой стеной, было пусто. И лишь ветер норовил пробраться под старую крышу, принося с собой мокрые капли. А они оседали на лице, словно слезы. И Никита вытирал, вытирал, а потом взял и поцеловал ведьму.

От нее и вправду пахло травами.

И еще водой. Грозой. Землей. Зачарованным лесом…

- Извини, - сказал он.

- Боишься? – Аглая нахмурилась.

- Тебя? Ничуть…

- Я ведь… и вправду ведьма. Слышал, что говорят?

- Пускай себе…

Она улыбнулась. И потянулась навстречу. Обняла, прижалась, застыла… вздохнула тихо:

- Давай уедем?

- В Канопень?

- Почему нет? Красивый город… у меня… Мишанька сказал, что мне положены какие-то деньги… по договору… при разводе. Оказывается, там про развод тоже писалось. Я не знаю, много или нет, но… может, хватит на дом?

Никита нахмурился: вот не хватало еще у неё деньги на дом брать.

- Хватит, - сказал он. – На твой дом.

- А…

- А я свой построю. И будет у нас два дома.

…когда? Дом – не корова, на него так легко не заработаешь, а на царскую благодарность рассчитывать смешно. И врать он ради этой благодарности не станет. Нет его заслуги в том, что все… исправилось? Верное слово. Удачное.

- Хорошо, - тихо выдохнула Аглая. – Нам ведь… спешить не надо, да?

- Да.

- Я ведьма… а ведьмам больше позволено. Но слухи пойдут все равно. Наверное, даже если ничего не делать, они пойдут, и… и как мы будем жить?

- Хорошо, - сказал Никита. – В любви и согласии. Сто лет. А потом еще столько же… и у меня будет своя лечебница. Когда-нибудь. Такая, чтобы любой человек прийти мог. Ведьмина помощь не лишнею станет. Если захочешь. А нет… займешься тем, что по душе.

И говорить было легко.

Он верил каждому слову, а потом загадал, что если вот сейчас случится что-то…

…небо расколола молния. Можно ли было считать это знаком?