Понаехальцы

Когда нурманы начали вступаться за княгининых слуг, наместник возмутился, кликнул своих гридней… и понял, что вовсе не факт, что он останется главным на пепелище. «Пепелище» — потому, что при столкновении с таким отрядом внутри города, Тверь будет наверняка сожжена.

Наместник получил от княгини и Сигурда клятвенные обещания уйти, как только лёд с рек сойдёт. И стал вести себя сдержаннее. Самборина подкидывала нурманам из запасов покойного мужа. Нурманы её охраняли.

Сигурд постоянно общался с Самбориной и, как здесь говорят, «они слюбились». Сигурд был немолод, некрасив, но умён и опытен. И достаточно успешен. В некоторых аспектах.

«Мелкий клоп — злее кусает» — русская народная…

А если не только «кусает», но и защищает…

Вполне по царю Соломону:

«Вдвоем быть лучше, чем одному, ибо, если упадут, друг друга поднимут, но горе, если один упадет, а, чтоб поднять его, нет другого, да и если двое лежат — тепло им, одному же как согреться?».

Очень точное наблюдение: «тепло им». К началу половодья она поняла, что беременна.

Это радовало Сигурда, укрепляло их связь. И обрубало планы по путешествию к Полоцкой родне, которой она была не нужна. Или — в Гданьск, где — аналогично. Вот такая, «брюхатая», «вдова бесчестная» — она не была нужна никому. Кроме Сигурда.

Позвали Раду. Но боярыня-акушерка напрочь отказалась. «Извержение плода из чрева» не только статья в «Русской Правде» с вирой в три гривны, но и грех божеский.

Сошёл лёд на Волге, под непрерывные напоминания и понукания наместника начали собирать караван для переезда. Говорили — в Гданьск.

«В родительский дом, к началу начал».

Больше деваться-то некуда. И тут кто-то, Рыкса честь идеи приписывала себе, хотя я очень сомневаюсь, произнёс:

– А не отсидеться ли нам у «Зверя Лютого»? На «Не-Руси»?

Все сразу возмутились:

– Ах, ах! Нет, нет! Как же можно?! Он же убил Володшу! Он же княгиню вдовой сделал!

Ночью, в постели, ласково улыбаясь утомлённому Сигурду, Самборина сказала:

– А может и хорошо… Что овдовела. Мне с Володшей так сладко никогда…

Сигурд по-плямкал, подумал. Вспомнил наш давнишний разговор в Янине.

Мы говорили о другом — об обычном найме дружины, но… а почему бы не совместить? Слухи о Всеволжске ходили разные… А там может получиться так, что доведётся и свой городок основать. Или — чужой прибрать.

Основать свой дом. Владетельный. Наследник уже вон… И — убраться с Руси. От лишних глаз и языков.

Для нурманского ярла — очень не новая идея. Уже лет триста сходные предводители сходных отрядов приходят в самые разные места от Гренландии до Сицилии и Верхнего Дона, захватывают местные поселения или основывают свои. И живут своим прежним скандинавским укладом, постепенно ассимилируясь.

Они долго собирались. Пока из Суздаля не пришла полусотня гридней в помощь наместнику. Потом, вывалившись в Волгу, отстаивались у Мологи.

Местные начали переживать: что так долго делает такой большой воинский караван в их городе? Нурманы вели себя… «вольно». Аборигены отвечали тем же. После особо крупной драки с убитыми, Сигурд решился — разбив напоследок несколько лабазов, караван пошёл вниз по реке.

И вот они здесь.

* * *

Рада, за время нашей беседы с Рыксой, успела надеть парадное платье, сгонять дочку в дом тиуна, сама туда сбегать и вернуться. Теперь, важно поклонясь, передала мне:

– Госпожа княгиня Самборина Собеславовна изволит пригласить тебя, Воеводу Всеволжского, в свои покои для беседы.

Резко шикнула на заболтавшуюся Рыксу, и пошла вперед, показывая дорогу.

…

Посреди наполненного болтающимися без дела людьми, перекопанного, неустроенного двора стоял ошалевший ещё с вчера Колотило без шапки. Какой-то прыщ спесивого вида, облокотившийся задом на пустую телегу без передних колёс, надменно ему выговаривал:

– А коли ты, червь навозный, нынче же не поставишь беседку, где княгиня со служанками еёными могли бы от солнца укрыться и красу свою белую сберечь, то я тебя, песий хвост, велю драть плетьми.

Увидев меня, Колотило отключился от выслушивания ценных указаний и красочных обещаний, и тоскливо уставился на меня. Ожидая то ли казней за общую разруху, то ли спасения от внезапной напасти — высокородных гостей.

«Спесивец», уловив взгляд тиуна, обернулся ко мне и, презрительно оглядев с ног до головы, поинтересовался у Рады:

– Это что за образина?

Надо ли объяснять, что видок у меня… хоть и не простой, но простецкий? Шапчонка примятая, косыночка беленькая, кафтанчик штопаный, штаны посконные, сапоги стоптанные, морда загорелая, ручки мозолистые. Мужик с покоса пришёл, а не с перформанса.

Что в кафтане — панцирь, а на спине — «огрызки»… И не сильно видно, и понимать надо. Ни — злата-серебра, ни — изумрудов-яхонтов, ни — шелков-паволок. Что я — лошадь цыганская, чтобы цацками позвякивать?