Пончик с гвоздями

– Сейчас… или нет, сейчас уже поздно, завтра… Вас устроит завтра? Я весь день буду дома. Только, пожалуйста, приходите с утра, сильно не задерживайтесь, а то я себе места не найду, – попросила Петина и продиктовала адрес.

Клавдия пообещала прийти с первыми петухами и попрощалась. Еще никто ее не просил прийти побеседовать. Что ж, это уже хорошо.

Она подошла к книжному шкафу. Сейчас самое время выбрать какой-нибудь закрученный детектив, чтобы хоть примерно знать, как порядочные сыщики ведут свои дела, какие их мысли посещают. Да чего там – просто умных слов из книжки набраться. Клавдия потянулась за книгой и вздрогнула – в дверь звонили.

На пороге трясся посиневший Акакий Игоревич, который наконец добрался до дому из гаража.

– Ну, Кака! – возмущенно встретила его жена. – Ты машину вручную, что ли, до гаража толкал?

– Нет, ты послушай… Сейчас такой мороз, столько людей на остановках мерзнет… а у нас деньги кончились. Вот я и подкалымил немного. Ну не отказываться же от денег, когда они сами в машину рвутся! Вот, смотри сколько! – И Акакий Игоревич начал доставать из кармана смятые десятки.

Клавдия терпеливо дождалась, когда на стол ляжет последняя бумажка, а потом приступила к собственноручному досмотру. С ловкостью фокусника она осмотрела у мужа порванный карман, прощупала ботинки, похлопала по спине и бесстыдно расстегнула ширинку. Именно оттуда были извлечены две сотенные бумажки и одна пятидесятирублевка.

– Ну вот теперь все. Проходи, я уже и ужин подогрела, и Петиной позвонила, мы к ней утром едем. Кстати, а к нам Семизвонов приходил! – щебетала Кладвия, порхая возле понурого супруга.

Акакий Игоревич мысленно простился с заначкой, вздохнул по этому поводу и принялся с интересом слушать новости, которые жена выплескивала на него с необычайными эмоциями.

– Вот и подумай, что этому прапорщику от нас надо? – возмущенно закончила рассказ Клавдия.

Акакий жевал горбушку и многозначительно молчал.

– Ты что – прожевать не можешь? Чего молчишь? – подтолкнула его жена. – Что ты про Семизвонова думаешь?

– Я, Клавочка, не про него сейчас думаю. Я про Машу. Все вроде говорят, что у нее модный салон, да?

– Ой, да чего там модного! – обиделась Клавдия Сидоровна. – Мы же с тобой видели.

– В том-то и дело. И не только видели, но и слышали. Салон, может, и модный, но ведь не прибыльный. Нам и Вера Аркадьевна это говорила, работница того салона. Да и если подумать: не похоже, что она так быстро развернулась. И еще интересная деталь – мы все время слышим про ее талант, а ни одной работы Марии нам так и не удалось увидеть. И отсюда вопрос – а на что она жила?

– Ага! И еще, Кака… Главное, ведь и мужу своему клипы какие-то делала. А эти клипы небось не тысячу же рублей стоят, правда? Ты вон четыре часа на морозе людей возил, а заработал всего ничего, а ей сколько надо было работать, чтобы своего трутня обеспечить, он же у нее и не трудился вовсе.

Акакий Игоревич в задумчивости почесал вилкой лысину.

– И ведь она не выглядела нищей…

– Да, Кака, да! И еще. Я, значит, себе на праздник платье дорогое купила, лучше всех хотела выглядеть, а эта ее змеиная кожа, знаешь, сколько стоит! И потом, Кака, я думаю – она ведь, оказывается, знала, что ты там будешь, у Агафьи-то! А чего тогда было разыгрывать счастливую случайность? А она не из-за тебя туда нарисовалась, как думаешь?

Акакий закраснелся, смущенная улыбка поползла от уха до уха. Чего, право… Клава сама сообразить не может, что ли? Ясно ведь, что Акакий по сравнению с супругом Марии просто Ричард Гир!

– Вот я и не могу понять, – продолжала Клавдия, – на кой ляд ей ты, если она к Семизвонову клинья подбивала? Ты, конечно, Кака, человек красы необыкновенной, но Семизвонов повиднее тебя будет. У него хотя бы рост и материальное состояние повыше твоего.

– Ладно, Клава, что-то тебя не туда понесло. Ты вот об этом теперь думай – на что жила Мария Зудова? И еще можно задуматься – зачем возле наших дверей прапорщик околачивается?

– Ну, – махнула рукой Клавдия, – это я завтра у него сама спрошу. Интересно знать, до которого часа он работает? Кака, ты ешь, чего пустой вилкой по тарелке скребешь?

Клавдия Сидоровна еще раз оглядела жующего мужа и направилась в комнату, чтобы не пропустить по телевизору шоу.

На экране передача была в полном разгаре.

– Кака! Иди скорее Жору смотреть!

«Я на него дома насмотрелся», – мысленно ругнулся Акакий и, бросив вилку, поспешил на диван.

Камера как раз взяла Жору Шарова крупным планом, и он, углядев это, замолотил руками и зычно гаркнул:

– Я хочу передать привет всем моим родным и близким, а также Клавдии Сидоровне! Клавдия Сидоровна…

В коридоре раздался нахальный, продолжительный звонок.

– Кака! Иди открой, – не отрывалась Клавдия Сидоровна от экрана.

– Я на это безобразие… – пытался что-то сказать Жора, но оператор лихо перевел объектив на белесую даму с жиденькой косичкой.

Жора что-то пытался кричать, но в кадр его уже не брали.

– Кака! Ты послушай, он что-то…

– Мамочка! – радостно ворвалась в комнату Аня, а следом за ней ввалились Володя и Яночка с самыми широченными улыбками на лицах.