Пончик с гвоздями

– Ха, в газете! Знаю я эту газету! – усмехнулась Наташа. – Подождите-ка, как же она называлась… «Правда в глаза», вот. Газета, между прочим, вся как есть политическая. Как мне говорила Марианна, она там вела рубрику «Дамские штучки». Вот вы и скажите мне, темной: в какой политической газете такая рубрика будет? И потом, сама Марианна часто путалась, называла свою газету на пролетарский манер то «Правда в глаза», то «Искра в глаза». Меня однажды мой шеф попросил рекламу в газету дать, так я с Марианной переговорила – давай, мол, в вашу газету толкнем. Но она сразу кривляться начала: у нас, мол, Танечка болеет, которая за данный вопрос отвечает. Ничего себе – Танечка какая-то! Да в любой газете целый рекламный отдел пыхтит. Да странно мне – какая же газета от живых денег отказывается? Я, конечно, в таком деле не знаток, но думается мне, что врала нам Марианна: либо она вообще нигде не трудилась, либо работала где-нибудь простым продавцом.

– А про мужиков, которых она за галстук держит, тоже наврала, как по-вашему?

– Нет, – честно призналась Наташа, – это, по-моему, правда. Как-то раз по телевизору показывали новости, и было там про выборы на какой-то пост. Ну, я политикой не сильно интересуюсь, поэтому и вовсе на экран не смотрела, а Марианна одним глазом наблюдала. Я тогда с ней опять ругалась, она меня не слушала, как всегда, а потом вдруг как закричит: «Какие люди! Вот ты куда выбился!» – и тут же замолчала. Я обернулась, но там было столько мужиков, и все такие серьезные… Я еще спросила ее: «Ты кого там узрела? Знакомого, что ли?», но она только отмахнулась, показалось, мол. А на самом деле ничего ей не показалось, потому что она сразу замкнулась, нахмурилась и стала собираться домой. Больше мы к этому разговору не возвращались.

– Понятно, – проговорила Клавдия, хотя как раз понятного ей ничего и не осталось.

Ну вот, думала она, не хватало еще в политику вляпаться. Тогда уж точно – ничего ей, Клавдии, не раскопать, не под силу ей политиканы. Эх, видать, жить ей остаток жизни преступницей. И еще, если уж Зудова вышла на политическую арену, на кой черт ей Кака?

Клавдия, погруженная в раздумья, направлялась домой. К Семизвоновым ехать ей не хотелось. Конечно, время идет, расследование – ни с места, но уверенность, что ей все под силу, после сегодняшней беседы как-то вдруг улетучилась. Лучше домой сейчас – отоспаться, отлежаться, на Жорочку в экран попялиться…

Клавдия Сидоровна ехала в автобусе и понуро разглядывала дома, которые быстрым хороводом проносились за окном. Вот сейчас будет остановка «Кольцевая». На ней надо выходить, чтобы добраться до Семизвоновых. Господи! А чего ж она сидит?!

Клавдия вскочила и резво стала проталкиваться к выходу.

– Пропустите, дамочка, уберите живот! Ой, молодой человек, я вам там что-то отдавила? А нечего расползаться по всему салону!

Она все-таки успела, выскочила. И только когда автобус, обдав ее вонючими газами выхлопа, отъехал от остановки, Клавдия Сидоровна вспомнила, что хотела полежать на диванчике, посмотреть телевизор и полюбоваться на Жору. Но если уж выскочила, значит, надо топать к Семизвоновым.

Проклиная себя на все лады, Клавдия Сидоровна поднялась на этаж прапорщика. Дверь открыла Лариса Федоровна. Женщина явно кого-то ждала, потому что была при полном параде – в ярком костюме, с макияжем и с прической, которую творил, очевидно, парикмахер-маньяк, так как волосы несчастной торчали во все стороны агрессивно, будто у панка. Но женщина была, по-видимому, собой довольна, потому что открыла со счастливой улыбкой на лице. Однако при виде гостьи она резко изменила выражение лица – губы у нее поползли вниз. Но женщина ловко взяла себя в руки и расплылась в улыбке, показывая безупречный прикус.

– Проходите, проходите… а мы… вот тут… Я, так сказать, еще не убиралась, да вы проходите, мы вам всегда рады, – суетилась хозяйка. – Правда, я еще не успела пропылесосить…

– Да что уж вы так, я же не санэпидстанция. Мне поговорить с вами надо бы, – усмехнулась, проходя в комнату, Клавдия Сидоровна. – А скажите, муж ваш дома?

– Сема? Семен Семенович? А его нету. По делам пошел, но… должен вернуться. Вы его подождете или, может, я чем могу?.. А вообще-то он на работе, – окончательно запуталась супруга.

Клавдия прислушалась – никаких посторонних звуков в квартире не раздавалось. Похоже, они с Ларисой Федоровной были действительно одни.

– Я с вами хочу поговортиь, как женщина с женщиной, – проникновенно начала Клавдия и даже немного запечалилась. – Хотя вы мне вряд ли сможете помочь – ваш муж, скорее всего, не открывает перед вами душу и не шепчет ночью на ушко свои тайны. И вообще, он у вас довольно странный.

– Кто? Сема странный? Сема не шепчет? – возмутилась Лариса Федоровна такому недоверию, и ее прическа стала еще агрессивнее. – Да ничего в нем странного нет! А уж я-то… мы-то с ним… каждый вечер вот за этим самым столом мы все его тревоги и заботы, так сказать, обсуждаем. Успехи, промахи – все вместе.