Понедельник начинается в субботу. Трудно быть богом. Пикник на обочине

– Черт с вами, уходите с оружием, – разрешил Румата. – Клинки в ножны, руки за головы, проходить по одному! И никаких подлостей! Кости переломаю!

– Как же мы уйдем? – раздраженно осведомился длиннолицый капитан. – Этот дон загораживает нам дорогу!

– И буду загораживать! – упрямо сказал барон.

Молодые аристократы обидно захохотали.

– Ну хорошо, – сказал Румата. – Я буду держать барона, а вы пробегайте, да побыстрее, – долго я его не удержу! Эй, там, в дверях, освободите проход!.. Барон, – сказал он, обнимая Пампу за обширную талию. – Мне кажется, мой друг, что вы забыли одно важное обстоятельство. Ведь этот славный меч употреблялся вашими предками только для благородного боя, ибо сказано: «Не обнажай в тавернах».

На лице барона, продолжавшего вертеть мечом, появилась задумчивость.

– Но у меня же нет другого меча, – нерешительно сказал он.

– Тем более!.. – значительно сказал Румата.

– Вы так думаете? – Барон все еще колебался.

– Вы же знаете это лучше меня!..

– Да, – сказал барон. – Вы правы. – Он посмотрел вверх, на свою бешено работающую кисть. – Вы не поверите, дорогой Румата, но я могу вот так три-четыре часа подряд – и нисколько не устану… Ах, почему она не видит меня сейчас?!

– Я расскажу ей, – пообещал Румата.

Барон вздохнул и опустил меч. Серые, согнувшись, кинулись мимо него. Барон проводил их взглядом.

– Не знаю, не знаю… – нерешительно сказал он. – Как вы думаете, я правильно сделал, что не проводил их пинками в зад?

– Совершенно правильно, – заверил его Румата.

– Ну что ж, – сказал барон, втискивая меч в ножны. – Раз нам не удалось подраться, то уж теперь-то мы имеем право слегка выпить и закусить.

Он стащил со стола за ноги серого лейтенанта, все еще лежавшего без сознания, и зычным голосом гаркнул:

– Эй, хозяюшка! Вина и еды!

Подошли молодые аристократы и учтиво поздравили с победой.

– Пустяки, пустяки, – благодушно сказал барон. – Шесть плюгавых молодчиков, трусливых, как все лавочники. В «Золотой Подкове» я раскидал их два десятка… Как удачно, – обратился он к Румате, – что тогда при мне не было моего боевого меча! Я мог бы в забывчивости обнажить его. И хотя «Золотая Подкова» не таверна, а всего лишь корчма…

– Некоторые так и говорят, – сказал Румата. – «Не обнажай в корчме».

Хозяйка принесла новые блюда с мясом и новые кувшины вина. Барон засучил рукава и принялся за работу.

– Кстати, – сказал Румата. – Кто были те три пленника, которых вы освободили в «Золотой Подкове»?

– Освободил? – Барон перестал жевать и уставился на Румату. – Но, мой благородный друг, я, вероятно, недостаточно точно выразился! Я никого не освобождал. Ведь они были арестованы, это государственное дело… С какой стати я бы стал их освобождать? Какой-то дон, вероятно, большой трус, старик книгочей и слуга… – Он пожал плечами.

– Да, конечно, – грустно сказал Румата.

Барон вдруг налился кровью и страшно выкатил глаза.

– Что?! Опять?! – заревел он.

Румата оглянулся. В дверях стоял дон Рипат. Барон заворочался, опрокидывая скамьи и роняя блюда. Дон Рипат значительно посмотрел в глаза Руматы и вышел.

– Прошу прощенья, барон, – сказал Румата, вставая. – Королевская служба…

– А… – разочарованно произнес барон. – Сочувствую… Ни за что не пошел бы на службу!

Дон Рипат ждал сразу за дверью.

– Что нового? – спросил Румата.

– Два часа назад, – деловито сообщил дон Рипат, – по приказу министра охраны короны дона Рэбы я арестовал и препроводил в Веселую Башню дону Окану.

– Так, – сказал Румата.

– Час назад дона Окана умерла, не выдержав испытания огнем.

– Так, – сказал Румата.

– Официально ее обвинили в шпионаже. Но… – Дон Рипат замялся и опустил глаза. – Я думаю… Мне кажется…

– Я понимаю, – сказал Румата.

Дон Рипат поднял на него виноватые глаза.

– Я был бессилен… – начал он.

– Это не ваше дело, – хрипло сказал Румата.

Глаза дона Рипата снова стали оловянными. Румата кивнул ему и вернулся к столу. Барон доканчивал блюдо с фаршированными каракатицами.

– Эсторского! – сказал Румата. – И пусть принесут еще! – Он откашлялся. – Будем веселиться. Будем, черт побери, веселиться…

…Когда Румата пришел в себя, он обнаружил, что стоит посреди обширного пустыря. Занимался серый рассвет, вдали сиплыми голосами орали петухи-часомеры. Каркали вороны, густо кружившиеся над какой-то неприятной кучей неподалеку, пахло сыростью и тленом. Туман в голове быстро рассеивался, наступало знакомое состояние пронзительной ясности и четкости восприятий, на языке приятно таяла мятная горечь. Сильно саднили пальцы правой руки. Румата поднес к глазам сжатый кулак. Кожа на косточках была ободрана, а в кулаке была зажата пустая ампула из-под каспарамида, могучего средства против алкогольного отравления, которым Земля предусмотрительно снабжала своих разведчиков на отсталых планетах. Видимо, уже здесь, на пустыре, перед тем как впасть в окончательно свинское состояние, он бессознательно, почти инстинктивно высыпал в рот все содержимое ампулы.