Понедельники

— Пойду, покурю, — сообщил Павел и стремительно вышел из комнаты. Что-то его, и правда, разобрало. Конец года на него так действует, что ли? Время подведения итогов и постановки новых целей… Что ж… Этот год был, пожалуй, худшим в его жизни. Или лучшим… Кто знает? По крайней мере, они расстались с давно нелюбимой женой. Но, с другой стороны, он лишился привычного жизненного уклада, той размеренной и устоявшейся жизни, которая у него сложилась в течение всех прошедших лет. Черт… Закурил нервно, выпуская струйки дыма в приоткрытую форточку. Вернулся в квартиру, занося с собой аромат дорогих сигарет.

Таня как раз собирала обратно в коробку вещи, раскиданные сыном. Ее длинные волосы немного подсохли и завились в крупные кольца. В свете лампы они приобрели теплый шоколадный оттенок, и Павел невольно залип. Женщина встала на колени и завела свисающие пряди за ухо. Все-таки уши у нее действительно смешные. Маленькие и забавно оттопыренные. Дверь за ним захлопнулась, и Таня резко повернулась на звук.

— Таня… — отбросил тягостные мысли Павел. — Вы есть хотите? Я Даньке давал пюре из баночки, но теперь и его нужно покормить нормально.

Таня неуверенно пожала плечами и встала с пола:

— Я могла бы, наверное, что-нибудь приготовить…

— Ну что ты выдумываешь все время? — завёлся мужчина, резко переходя на «ты». — Куда тебе готовить? На ногах едва стоишь!

— Мне лучше! Немного…

— Вот именно, что немного. Я закажу доставку.

Таня вздрогнула и, отвернувшись к окну, произнесла:

— У меня нет средств на такие изыски. Собственно… Если бы не вы, я бы, наверное, уже голодала…

— Таня! Вы мои гости. Смотри на это проще.

— Нуда…

— Не веришь ни во что, так? Стреляная?

Таня вновь повернулась к Павлу:

— Не хочу быть должной. Никому.

— А ты отработаешь все. Сотый раз тебе повторяю.

— Что, и обед вычтете?

— Да что ты привязалась к этому обеду! — воскликнул мужчина, набирая на телефоне номер доставки и делая заказ.

Таня внимательно наблюдала за его разговором с оператором, подмечая то, что раньше оставалось незамеченным. У Павла был зычный, уверенный голос с лёгким акцентом, который приобретается, только если человек долгое время живет за границей. Этот голос очень соответствовал всему облику мужчины. Тёмным густым, давно не стриженным волосам, сильно отросшей частой щетине… Уже скорее даже бороде. И большим выразительным карим глазам.

— Таня, куриный суп для Дани подойдёт?

Женщина кивнула головой и поспешно добавила:

— Только не острый.

Ужин привезли только через час. Таня и забыла, каково это — есть ресторанную еду. Слишком много времени прошло.

— Я бы хотела как можно скорее приступить к работе.

— Ты все ещё больна, — отрезал Павел, разламывая чесночную булочку пополам. Данька тут же ловко выхватил кусок из его ладони и сунул в рот. А потом забавно скривился и с обидой посмотрел на мужчину. Будто бы это он ему предложил такую бяку. Таня не выдержала и захохотала. А Павел с удивлением отметил, как моментально преобразилась женщина. Он не видел её такой. Беззаботной и счастливой. Все ещё посмеиваясь, Таня отобрала булку у сына, а потом, посерьезнев, посмотрела на соседа:

— Кое-что я бы уже могла делать. Просто дайте мне самые срочные документы, а там — буду смотреть по состоянию. И соглашение о конфиденциальности нужно подписать первым делом.

Павел насупил брови и встал из-за стола. А потом вернулся с тонкой папкой бумаг.

— Вот соглашение. Вот самые срочные бумаги. После ужина заведу тебе корпоративную почту.

Вот так просто…

— Вы меня официально трудоустроите? — поинтересовалась женщина, отправляя ложку с супом ребенку в рот. — Трудовая нужна?

— Черт… Забываю все время, что здесь существует подобный документ… — пробормотал Павел, потирая бороду, и в ответ на удивленный взгляд женщины пояснил. — Это пережитки прошлого. В развитых странах нет никаких трудовых.

— А вы жили за рубежом, да?

— Жил… Половину жизни там оставил…

Мужчина отставил недоеденную тарелку и встал из-за стола. Он был каким-то подавленным и невеселым. Открыл дверцу кухонного шкафчика, достал бутылку коньяка и плеснул в стакан. Он же не алкоголик? Ведь нет?

— Будешь?