Понедельники

— Я засунул утку в духовку, — зачем-то брякнул мужчина.

Таня удивленно распахнула глаза и кивнула. Неожиданное начало разговора, но утку, и правда, пора было начинать запекать. В дверь позвонили, лишая Таню необходимости что-либо отвечать. Она щелкнула замком и впустила в квартиру Наталью Павловну.

— Вот, соседи, принесла вам селедочку под шубой. К столу…

— Спасибо, тетя Наташа, у нас уже столько всего, что впору будет на диету садиться после праздников, — улыбнулась Таня, забирая у соседки тарелку.

— Какая тебе диета, правда, Павлик?

— Правда-правда! — кивнул мужчина. — Проходите, пожалуйста.

— Ой, нет… Я на секундочку заскочила. К нам дети обещали зайти, так я вот, готовлюсь. Ой, Данюшка, я-то и тебе гостинец принесла. Забыла совсем!

Из кармана фартука женщина извлекла яркого шоколадного зайца. Под общий смех сынок засунул конфету в рот вместе с оберткой. Таня осторожно сняла фольгу и вернула сладость ребенку.

— Ну, все, дорогие мои. Побежала я. С наступающим!

Соседка исчезла так же неожиданно, как и появилась. После ее ухода Таня пошла накрывать на стол, а Павел ненадолго исчез. Женщина как раз раскладывала красивые нарядные салфетки, когда он вернулся. Таня даже не сразу его узнала. Мужчина сбрил свою бороду и несколько принарядился, надев темно-синюю рубашку и зауженные книзу брюки. Без бороды он, казалось, сразу сбросил добрый десяток лет.

— Ты побрился, — зачем-то прошептала Таня.

— Угу, — протянул мужчина, поглаживая гладкий подбородок. — Смотри, что этот разбойник делает! — вдруг резко переключился мужчина.

А хютрюга-сын уже обнаружил под елкой свои подарки, и пытался их открыть. В ход шло все — маленькие ручки, и даже зубы. Таня рассмеялась и повернулась растерянно к Павлу:

— Ну, и что теперь делать? Сейчас открывать, не дожидаясь праздника?

— Да какая разница, Тань? Ну, если уже нашел…

В четыре руки открыли подарки. Данька с широко раскрытыми глазами поглядывал на свои новые сокровища. Первым делом сынок забрался на машину. Принцип передвижения ребенок понял практически сразу, и уже спустя несколько минут гонял по квартире, как заправский профессионал. Таня накрывала на стол, наблюдая за сыном, а Павел возился с купленной им самим железной дорогой.

В общем, вечер прошел просто замечательно. Они вкусно поужинали, выпили немного вина, зажгли бенгальские огни. Ближе к одиннадцати, переполненный впечатлениями Данька стал капризничать, и Таня уложила его спать. А потом вернулась в гостиную. Павел стоял у окна с двумя бокалами шампанского.

— Долго не хотел укладываться… Чересчур много впечатлений, — пояснила мужчине свое длительное отсутствие.

— Ничего. — отмахнулся Павел. — Главное, к курантам успели.

И действительно, уже через несколько минут раздался первый бой. Радостно улыбаясь, Павел стукнул своим бокалом о край бокала Тани. Они одновременно отпили и встретились глазами. Неизвестно, что сильнее ударило в голову — шампанское или его темный прожигающий взгляд, но уже спустя секунду бокалы были отставлены в сторону, а губы встретились на полпути.

Павел не знал, как он вообще продержался так долго. Как только увидел ее в этом белом кружеве… Тут же захотел. Точнее, он и не прекращал, наверное… Но сейчас желание было особо сильным. Сжал ее руками, подхватил под попку, усадил на подоконник. Терпения не было вообще. Даже на то, чтобы раздеться нормально. Впрочем, платье и так задралось по самое «не хочу», когда Таня обвила его талию своими длинными ногами. Мужчине оставалось только стащить тонкие трусики, с чем он успешно справился, при активной поддержке партнерши. Нетерпеливые пальцы накрывают промежность, скользят по истекающей плоти. Стонут оба… в унисон. Мало. Этого мало! Дергает пряжку ремня, спускает брюки, трусы. Таня судорожно расстегивает рубашку. Влажными ладонями скользит по крепкой груди, зарывается руками в волосы, целует мощную шею… Павел дергает молнию платья, спускает то с плеч и, наконец, дорывается до груди. Сжимает, мнет, лижет. Прикусывает соски. И чувствует на губах неожиданную сладость… Ловит смущенный женский взгляд:

— Прости, — шепчет она прерывисто, — Это Данькина еда… Прости, пожалуйста.

Он не сразу понимает, о чем она, а когда понимает… Черт… Это жутко эротично. И за что она извиняется? Возвращается к прерванным ласкам, слизывает редкие капли, и она стонет, упершись затылком в холодное оконное стекло. На ощупь скользит внутрь, толкается, она сжимается вокруг него, прикусывает ключицу зубами. Павел выдыхает хрипло и начинает активно двигаться. Таня раскачивается навстречу, откинувшись на локтях, тем самым предоставляя ему отличный доступ к десерту — своей офигенной груди. Без напоминания начинает поглаживания тугого, возбужденного клитора, хотя, возможно, в этот раз это и лишнее. Таня кончает практически мгновенно, и это настолько хорошо, что он едва успевает выскользнуть перед своей разрядкой.

— Нам нужно нормально предохраняться, — хрипло замечает Таня, разглядывая жемчужные капли у себя на животе.