Понять другого (сборник)

Сигнал настиг меня, когда я уже подлетал к городу, где жил Михаил Дмитриевич. Я узнал сигнал — его посылало существо, которое назвалось моим братом. Информация шла с перебоями, в интервалах я улавливал шумовые модуляции, ощущал, как трудно сейчас передающему. И все же он сумел создать в зрительном и радиолокационном отделах моего мозга целую картину — вращающееся облако частичек, похожих на частички плазмы. Температура облака достигала триллиона градусов, плотность должна была выражаться внушительным числом. Облако все время меняло очертания, продавливая пространство, и поэтому правильнее было бы сказать, что оно вообще не имеет очертаний. Впрочем, и другие его характеристики менялись скачкообразно и невероятно быстро. Я ощутил страшную боль в левой части головы и подумал: а каково же тому, кто находится там? Пожалуй, я бы не мог представить себя на его месте и не понимал, что могло побудить это родственное мне существо находиться там, откуда оно ведет передачу. Что ему нужно?

Мобилизовав и настроив на волну все отделы мозга, я все же смог разобрать: «Передай Михаилу Дмитриевичу». И дальше шло все то же уравнение и несколько его вариаций. Уравнение, описывающее тактовую частоту в живых существах и явлениях неживой природы… Я уже догадывался, что оно означает, но мне нужно было получить еще одно подтверждение. И я спросил, вкладывая в сигнал всю энергию аккумуляторов: что же описывают уравнение и его вариации? И почти не удивился, услышав в ответ: «ПУЛЬСАЦИЮ ВСЕЛЕННОЙ».

10

С болью я отметил, что за эти месяцы он изменился. Морщинистый лоб стал словно бы еще выше, седина пробилась там, где ее раньше не было. Он пожевал толстыми губами и в ответ на мое приветствие сказал:

— Здравствуй, сынок.

Протянул руки…

Я обнял его и осторожно прижал к себе, одновременно пытаясь передать ему часть своей энергии. Он заметил мои попытки, растроганно улыбнулся, отстранился и погрозил пальцем:

— Однажды сказал старый заяц, глядя на молодого льва: «Что-то мой сыночек слишком быстро растет…»

Он покачал головой, пристально глядя мне в глаза, и сказал:

— Важно, что ты смог не только узнать, но и понять…

Раньше мы не всегда понимали друг друга с полуслова. Оставались недомолвки, связанные с тайной моего рождения. Теперь они исчезли. Он воссоздал во мне, синтезированном человеке, сигоме, модель личности своего сына, погибшего во время опыта. Теперь я должен совершить то, чего не сумел его сын. А для этого отец дал мне то, чего не мог дать единокровному сыну, — силу и совершенство, которыми не обладает никто из людей. Наверное, ему было нелегко решиться на это. Отважился бы я на такой подвиг? Впрочем… Впрочем, он принял меры безопасности. Ведь есть программа, которую он заложил в меня. Программа заставляет меня кого-то любить, кому-то противостоять, определяет границы моих возможностей. Она и служит гарантией безопасности для людей. Что ж, вполне логично и разумно. Я бы поступил так же на месте отца… И все же страшно вспомнить, сколько мучений доставили мне мысли о программе, о границах, через которые я не смею перешагнуть. И самой болезненной занозой была мысль: насколько сходны правила программы с правилами поведения людей, а насколько — с законами робототехники? Чего в них больше, на что они больше похожи?

— Знаю, у тебя есть вопросы ко мне, — сказал отец. — Лучше будет, если ты выскажешь их сразу, чтобы между нами не оставалось никаких неясностей.

— Да, отец, вопросы есть. Эта женщина в подводном городе, Людмила, была невестой моего брата?

Я не побоялся назвать его погибшего сына своим братом. Это была только малая доля благодарности отцу.

Он молча смотрел на меня, и ответа уже не требовалось. Я попросил:

— Покажи мне его фотокарточку.

— Лучше я вспомню его, а ты загляни в мою память. Разрешаю.

Да, мы были похожи и внешне, но Людмила все-таки сумела заметить разницу.

— Что же ты хочешь узнать от меня еще, сынок?

Сказать ему? Не причиню ли я ему боль, не разбужу ли опасения?

— Расскажи мне о границах программы, заложенной в меня…

С тревогой я ждал его ответа. Конечно, он может и просто ничего не сказать или ответить уклончиво. Он имеет на это полное право. Он — мой создатель. Он вызвал меня из небытия, подарил мне жизнь. Кем бы я был без него? Разрозненными клетками, куском пластмассы, металлическими проводами… Он подарил мне возможность мыслить, рассчитывать, сопоставлять, воображать, видеть землю, море, людей, общаться с ними, чувствовать… За это я должен быть бесконечно благодарен отцу, а не просить ответа на вопросы, которые могут быть ему неприятны. Но ведь он сам спросил меня… Он сам… А не цепляюсь ли я за его слова, используя их как предлог для собственного оправдания?..