Понятие права

Очевидно, что связь между этим аспектом справедливости и самим понятием о том, как поступать по правилам, очень тесная. Действительно, можно сказать, что справедливо применять закон в различных случаях означает просто серьезно относиться к утверждению, что то, что должно применяться в разных случаях, — это одно и то же общее правило, без вмешательства предрассудков, заинтересованности или капризов. Эта тесная связь между справедливостью при исполнении закона и самим понятием правила подтолкнула некоторых знаменитых мыслителей отождествить справедливость с соответствием закону. Однако это, очевидно, ошибочно — если только «праву» не придается некоторый особо широкий смысл, ибо такое понимание справедливости не объясняет того факта, что критика во имя справедливости не ограничивается исполнением закона в отдельных ситуациях, — но часто сам закон подвергается критике как справедливый или несправедливый. Действительно, не будет никакого противоречия, если допустить, что несправедливый закон, закрывающий цветным людям допуск в парки, применялся справедливо, если виновные в нарушении этого закона наказывались в соответствии с ним в результате честного судебного разбирательства.

Когда мы переходим от справедливого или несправедливого применения закона к критике самого закона в этих же категориях справедливости, становится ясно, что сам по себе закон не может определить, какие сходства и различия среди индивидов должны быть приняты им во внимание, если его правила заключаются в том, чтобы трактовать одинаковые случаи одинаково и быть таким образом справедливым. Здесь, соответственно, открывается широкое пространство для сомнений и споров [79]. Фундаментальные различия, в общей моральной и политической перспективе, могут привести к непримиримым различиям и несогласию по поводу того, какие характеристики человеческих существ следует полагать существенными для критики закона как несправедливого. Таким образом, когда в предыдущем примере мы заклеймили закон, закрывающий цветным людям допуск в парки, как несправедливый, мы опирались на то, что по крайней мере в таком распределении общественных благ различия в цвете несущественны. В современном мире превалирует, хоть она и не общепринята, точка зрения, что существенным сходством между людьми, которое должен принимать во внимание закон, является то, что они способны мыслить, чувствовать и контролировать себя. Следовательно, в наиболее цивилизованных странах существует подавляющая степень согласия в том, что и уголовное право (мыслимое как не только ограничивающее свободу, но и обеспечивающее защиту от различных видов ущерба), и гражданское право (мыслимое как предлагающее возмещение ущерба) были бы несправедливыми, если бы в распределении бремени или благ они проводили различие между лицами, ссылаясь на такие характеристики, как цвет или религиозные убеждения. И если бы вместо этих хорошо известных/oci людских предрассудков закон проводил различение на основании таких очевидно несущественных черт, как рост, вес или красота, он был бы одновременно и несправедливым, и нелепым. Если бы убийцы, принадлежащие официальной церкви, избегали уголовного наказания, если бы только члены сословия пэров могли преследовать за клевету, если бы нападения на цветных людей наказывались менее сурово, нежели нападения на белых, законы в большинстве современных обществ были бы осуждены как несправедливые на основании того, что prima facie человеческие существа должны рассматриваться на равных, а для этих привилегий и иммунитетов нет никаких существенных оснований.