Понятийный подстрочник к Корану

Итак, в отсутствие формального института веры, наделенного полномочиями осуществлять надзор над религиозной жизнью или же выражать официальную исламскую точку зрения, сравнимую с той, которую выражает папство или избираемое руководство церковных общин, интерпретация и применение Закона, изложенного в Коране и сунне Пророка, происходят в соответствии с комплексом правил, разработанных улемами (учеными) авторитетных медресе (духовных школ). Наиболее престижная из таких школ, Аль Азхар, была основана в 971 году и претендует на титул старейшего университета в мире; она пользуется непререкаемым авторитетом среди суннитских улемов. Однако все решения, выносимые даже на уровне верховного шейха Аль Азхара, носят чисто рекомендательный характер, если они не проведены через суд кади – судьей. А судью назначает правитель. Поэтому реализация религиозного права (в отличие от его толкования) находится под контролем государства.

Тенденция к религиозному возрождению в современном исламе отражает ход социальных перемен в исламском мире. Воспитанные в традиционном духе улемы оказались неспособными инкорпорировать современные реформаторские идеи общества в традиционную доктрину, игнорируя многовековую мудрость, позволявшую улемам прошлого вписывать нормы Закона (шариата) в реалии политической власти и ситуации повседневной жизни. Более того, мы являемся свидетелями того, как традиционной исламской доктрине приписывается множество идей, заимствованных из немусульманских духовных традиций. При этом традиционные формы исламской духовности, которые когда-то были так изысканно представлены братствами суфиев, отягощаются до неузнаваемости идеологизацией ислама на политическом уровне с использованием чуждой исламу символики. Этой идеологии, которую часто называют исламским фундаментализмом, больше подходит название «исламизм», где латинский суффиксизм удивительно точно отражает трансформацию истинных исламских реалий в политическую идеологию, лишенную духа и буквы Господнего руководства. Исламизм – это не ислам! И это важно понять, хотя границы, разделяющие эти два понятия, часто размываются самым изощренным образом в угоду политическим интересам определенных властных образований.

Но ведь всякое властное образование, государственная структура, каждая политическая формация имеет строго означенное пространство, ограниченное рамками географии, времени, научно-технического прогресса и, наконец, национального менталитета, причем каждая из них эволюционирует и потому со временем уходит в небытие за ненадобностью.

Единственное пространство, не подверженное материальному эволюционированию, – это культовые чувства верующего человека, вдохнутые в него Творцом нашим и заложенные в нем навечно.

Культовые чувства являются не только священными чувствами для каждого верующего человека, но и мощным объединяющим фактором.

А потому неправомерное увязывание религиозной идеологии человека с геополитическими и финансово-экономическими интересами правящих государственных структур, попытки навязать верующим людям ответственность за безответственное поведение их единоверцев, увязывание поведенческой линии человека, исповедующего нормативы своей религии, с кровавой стратегией террористов от религии может стать идеологическим инструментом межцивилизационного противостояния и запустить механизм глобальной межрелигиозной конфронтации.

С учетом того, что исполнители терактов – выходцы из мусульманских стран, они реально угрожают и мусульманам, и исламу в целом. Пересмотр понятия джихад, перевод его из плоскости личного усердия мусульманина на пути к истине в плоскость вооруженной борьбы с «неверными», в том числе с мусульманами, не разделяющими их взгляды, утверждает несвойственное исламу право на неповиновение, бунт, смуту (фитна) – одним словом, утверждает правомерность фитны, хотя в Коране декларируется, что «фитна хуже смерти», а основатель радикального мазхаба Ибн Ханбаль утверждал, что именно фитна разрушает устои веры и общественной морали, и настаивал, что принятие даже плохого правителя лучше чем фитна.

В этой связи особую важность приобретает вопрос о причастности религии к экстремизму и международному терроризму. Ортодоксы от любой религии посягают на вневременной, внепространственный, вненациональный вектор Господних Откровений, желая вернуть его к архаическим ценностям институтов былых времен, тем самым перечеркивая фактор эволюции, заложенный изначально в Господний промысл, торпедируя разом и научно-технический прогресс и нравственное воспитание на уровне сознательного приятия Господней идеологии.