Понимание абстрактного и конкретного в диалектике и формальной логике

Поэтому приходится совершить небольшой экскурс в историю понятий абстрактного и конкретного, чтобы внести здесь ясность.

2. История понятий абстрактного и конкретного

Определение абстрактного понятия, разделяемое Челпановым, в четкой форме встречается у Вольфа. Согласно Вольфу, «абстрактное понятие — это такое понятие, которое имеет своим содержанием свойства, отношения и состояния вещей, обособленные (в уме) от вещей» и «представленные как самостоятельный объект»[7].

X. Вольф — не первоисточник. Он лишь воспроизводит взгляд, сложившийся еще в логических трактатах средневековой схоластики. Схоласты называли абстрактными все имена-понятия (имя от понятия они тоже не отличали), обозначающие свойства и отношения вещей, в то время как названия вещей они называли конкретными[8].

Это словоупотребление первоначально было связано с простой этимологией. Конкретное на латинском языке означает попросту смешанное, сращенное, составленное, сложенное; абстрактное же по-латыни означает изъятое, вынутое, извлеченное (или отвлеченное), отрешенное. Ничего больше и не заключается в первоначальном этимологическом значении этих слов. Все остальное уже принадлежит составу той философской концепции, которую через них начинают выражать.

Противоположность средневекового реализма и номинализма не касается непосредственно-этимологического значения слов «абстрактное» и «конкретное». И номиналисты и реалисты одинаково называют конкретным отдельные, чувственно-воспринимаемые, наглядно-представляемые «вещи», единичные предметы, а абстрактным — все понятия и имена, обозначающие или выражающие их общие «формы». Различие их состоит в том, что первые считают «имена» только субъективными обозначениями единичных конкретных вещей. Вторые же полагают, что эти абстрактные имена выражают вечные и неизменные «формы», пребывающие в лоне божественного разума. прообразы, в соответствии с которыми божественная мощь создает единичные вещи.

Характерное для христианского мировоззрения вообще презрение к миру чувственно-воспринимаемых вещей, к «плоти», особенно отчетливо выступающее у реалистов, и связано с тем, что абстрактное — отрешенное от плоти, от чувственности, чисто мыслимое — считается чем-то гораздо более ценным (и в нравственном и в теоретико-познавательном отношении), нежели конкретное.

Конкретное здесь является полным синонимом чувственно-воспринимаемого, единичного, плотского, мирского, преходящего («сложенного», потому и обреченного на распадение, на исчезновение). Абстрактное же выступает как синоним вечного, нетленного, неделимого, божественно учрежденного, всеобщего, абсолютного и т. д. Отдельное «круглое тело» пропадает, но «круглое вообще» существует вечно, как форма, как энтелехия, создающая новые круглые тела. Конкретное преходяще, неуловимо, мимолетно. Абстрактное пребывает, не изменяется, составляя сущность, невидимую схему, по которой устроен мир.

Именно со схоластическим пониманием абстрактного и конкретного как раз и связано то антикварное почтение к абстрактному, которое впоследствии так едко вышучивал Гегель.

Материалистическая философия XVI–XVII вв., начавшая в союзе с естествознанием разрушать устои религиозно-схоластического мировоззрения, по существу переосмыслила и категории абстрактного и конкретного.

Непосредственный смысл терминов остался тем же самым: конкретным — как и в схоластических учениях — по-прежнему назывались единичные, чувственно-воспринимаемые вещи и наглядные их образы, а абстрактным — общие формы этих вещей, одинаково повторяющиеся свойства и закономерные отношения этих вещей, выражаемые в терминах, в именах и числах. Однако философско-теоретическое содержание категорий оказывалось прямо противоположным схоластическому. Конкретное, данное человеку в чувственном опыте, стало представляться единственно достойной внимания и изучения реальностью, а абстрактное — лишь субъективно-психологической тенью этой реальности, его обедненной мысленной схемой. Абстрактное стало синонимом словесно-цифрового выражения чувственно-эмпирических данных, знакового описания конкретного.

Это понимание отношений абстрактного к конкретному, характерное для первых шагов естествознания и материалистической философии, очень быстро, однако, встало в противоречие с практикой естественнонаучного исследования. Естествознание и материалистическая философия XVI–XVII вв. все отчетливее приобретали односторонне механистическую форму. А это означало, что единственно объективными качествами и отношениями вещей и явлений стали признаваться только их временно-пространственные характеристики, только абстрактные геометрические формы. Все остальное начинает казаться лишь субъективной иллюзией, создаваемой органами чувств человека.