Понимание медиа. Внешние расширения человека

Следовательно, комикс и рекламное объявление относятся к миру игр, к миру моделей и расширений ситуаций вовне. Журнал MAD, будучи миром ксилографии, печати и карикатуры, свел их с другими играми и моделями из мира развлечений. MAD — своего рода газетная мозаика рекламы как развлечения и развлечения как формы сумасшествия. И прежде всего, это печатеобразная и ксилографообразная форма выражения и опыта, чей неожиданный вызов является убедительным свидетельством глубоких изменений в нашей культуре. Сегодня нам крайне нужно понять формальный характер печати, комикса и карикатуры, бросающий вызов потребительской культуре кино, фотографии и прессы и в то же время изменяющий ее. Но нет ни одного подхода к этой задаче, ни одного наблюдения и ни единой идеи, которые могли бы дать решение столь сложной проблемы изменения в человеческом восприятии.

ГЛАВА 18. ПЕЧАТНОЕ СЛОВО АРХИТЕКТОР НАЦИОНАЛИЗМА

«Можете заметить, мадам, — говорил, по-боксерски улыбаясь, доктор Джонсон, — что я благовоспитан вплоть до ненужной скрупулезности». Какова бы ни была достигнутая доктором степень соответствия новому акценту его времени, вынесшему на передний план опрятность белых сорочек, он вполне сознавал возросший общественный спрос на визуальную представительность.

Печать со съемных наборных форм была первой механизацией сложной ручной работы и стала архетипом всей последующей механизации. От Рабле[232] и Мора[233] до Милля[234] и Морриса книгопечатный взрыв разносил умы и голоса людей по всей земле, дабы воспроизвести в мировом масштабе человеческий диалог, перебрасывающий мосты между эпохами. Ибо книгопечатание — если смотреть на него просто как на хранилище информации или как на новое средство быстрого восстановления знания — положило конец ограниченности и трайбализму как психически, так и социально, как в пространстве, так и во времени. И в самом деле, первые два столетия печати со съемных наборных форм были гораздо более мотивированы не потребностью в чтении и написании новых книг, а желанием увидеть книги античные и средневековые. До 1700 года больше половины всех печатавшихся книг были либо древними, либо средневековыми. Таким образом, первой читающей публике, внимавшей печатному слову, была дарована не только античность, но и средние века. И наибольшей популярностью пользовались средневековые тексты. Как и любое другое расширение человека, книгопечатание имело психические и социальные последствия, вызвавшие неожиданный сдвиг в прежних границах и образцах культуры. Втянув античный и средневековый миры в процесс сплавления — или, как некоторые сказали бы, смешения, — печатная книга создала третий мир, мир современный, который сталкивается ныне с новой электрической технологией, или новым расширением человека. Электрические средства движения информации преобразуют наши книгопечатные культуры настолько же радикально, насколько печать изменила средневековую культуру рукописи и схоластики.

Не так давно в книге «Алфавит» Беатрис Уорд описала электрическое изображение букв, нарисованных с помощью света. Речь шла о рекламе фильма Нормана МакЛарена. Она спрашивает:

«Разве вас удивит, что в тот вечер я опоздала в театр, если я расскажу вам, что увидела две косолапые египетские А… которые не спеша расхаживали рука об руку с неподражаемым важным видом танцовщиц из мюзик-холла? Я увидела засечки на основаниях, повернутые друг к другу, словно балетные туфельки, так что буквы буквально танцевали sur le pointes[235]… После сорока веков необходимо статичного Алфавита я увидела, что способны вытворять его члены в четвертом измерении Времени, «потоке», движении. Вы вправе сказать, что я была наэлектризована».

Трудно найти что-нибудь более далекое от книгопечатной культуры с ее принципом «места для всего и всего на своем месте».